Победители в ВОВ – в чем их суперсила? Что ведет их внуков сегодня на СВО? Ответ один…  

Ветераны ВОВ — Егор Корякин: Подвиг, долг и память поколений

                                  К 80-летию Великой Победы

                                      ВОЙНА: ДОЛГ И РАБОТА

   Я очень благодарна своей профессии журналиста, позволившей за многие годы работы встретиться, познакомиться, узнать судьбы сотен и сотен, если не тысячи, кристально честных, прекрасных и чистых людей, общение с которыми обогащает душу, восхищает, а привычные будни окрашиваются в яркие краски, будто добрый, нежданный праздник поселяется в них.

 В этой череде замечательных людей особой кастой стоят ветераны Великой Отечественной, непоколебимые, отважные люди, внесшие свой крепкий кирпичик в дело Великой Победы над фашизмом.

   Время неумолимо несется вперед, но до сих пор не поддается разумению – как смогли выстоять, победить? Что имели за душой юные солдаты и убеленные сединами мужчины, осилившие «коричневую чуму»? Что вело их вперед, в огонь, с винтовкой против хорошо оснащенной немецкой армады? И что ведет их внуков сегодня на СВО? Ответ один – сильный дух. Он впитан в каждого нашего мужчину с молоком матери, и имеет невидимый стальной стержень.

                                       Ветеран 

   С героем моего сегодняшнего рассказа подполковником милиции Егором Васильевичем КОРЯКИНЫМ в далекие времена мне довелось работать в Управлении вневедомственной охраны МВД республики. Начальником управления тогда был известный добрыми делами полковник Иннокентий Федорович ДЬЯЧКОВСКИЙ. Очень интеллигентный, он умело руководил коллективом, который справно выполнял свои обязанности, как хорошо заведенные часы. Никаких окриков, шума, скандалов, что можно лицезреть иногда в других коллективах.

  В то время, молодая, я решила стать милиционером, а пока в ожидании вакансии, позевывая, стучала на машинке в канцелярии УВО. Ну и, само собой, знала всех сотрудников.

   Егор Васильевич отличался своей боевой выправкой, особой сдержанностью, граничащей со скромностью. Как-то позже мы с ним встретились, разговорились, и оказалось, что уже немало лет он ставит вопрос, но никак не может получить благоустроенную квартиру, как ветеран войны. В то время не было сегодняшних программ по поддержке ветеранов Великой Отечественной. Я же не дождалась вакансии, работала журналистом и не помочь не могла. Получился неплохой материал. В то время печатное слово имело свой особый вес. И вопрос жилья Егора Петровича сдвинулся с места. Он переселился с семьей в желанную квартиру в добротном доме, кажется, по улице Космонавтов.

                          Великая засуха и великий подвиг

   Егор Васильевич – очень спокойный, вначале подумает, потом скажет — побывал в самом пекле огненных боев. Известие о войне застало Егора Корякина, когда он только окончил Тылгынинскую семилетнюю школу, что в Вилюйском районе. Мирная жизнь с его мальчишескими забавами и обязательным трудом по домашнему хозяйству, сельхозработами наравне со взрослыми была прервана нежданным сообщением по радио заместителя председателя Совнаркома СССР В.М. Молотова.

  В первые же дни обрушившейся на страну беды проводила на фронт своего старшего сына Петра мать Егора Мария Дмитриевна. Тихо собирала она в дальний путь своего старшего. Тихо и очень сдержанно, так, как умеют только якутские женщины. Без плача, слез, сжав себя в кулак. Собирают в надежде на лучшее. На возвращение. В этой материнской тихости, безмолвной готовности к чему-то таилась непонятная тревога. Сердце – вещун оказалось у матери. Петра семья не дождалась… Пропал без вести.

  Не верилось. Еще очень долго жила надежда. Мария Дмитриевна все всматривалась вдаль, в гряду леса, окаймлявшего их алаас. Из этого леса вела дорога к ним. Но желанный силуэт сына, торопливо спешащего домой, так и не появился…

  Жизнь продолжалась. Надо было ждать Петра, растить дочь и младшего сына Егора. Жить. Жить трудно, голодно. Доучиваться дальше Егор не смог. Стало не до учебы – нечего стало есть.  Ребятишки и учителя падали в голодные обмороки.

   Великий мор — голод пал на якутскую землю. Земля не рожала, засохла, скупилась на всходы. Небо не радовало живительной влагой и первой жертвой пал исхудавший скот – основа жизни в деревне. Чудилось, будто земля-кормилица горюет вместе с людьми, получающими похоронки.

  Старики и подростки возвращались с охоты пустые: даже заяц, привычная прибавка к столу, исчез, будто его и не было. Даже жирные по осени утки не садились на озера, в которых исчез карась.

  Умерших от голода односельчан хоронили, как придется. В общих ямах без гробов. Или вовсе заваливали целые семьи их же балаганами. Сколачивать гробы, копать отдельные могилы у редких в деревне стариков и подростков не было ни сил, ни времени: с утра до ночи они пропадали летом на полях, зимой — на других работах для фронта.

  Сколько жизней унесла в далекой от войны, стылой республике эта засуха, точно, наверно, никто не знает. Несмотря на бедственное положение, людям надо было не просто выживать, а и отдавать последние силы для победы. Колхозники отправляли в счет фонда свои копейки, если они имелись. На фронт шли продукты, оторванные от скудного своего стола; собранные детскими руками ягоды; сшитая для фронта теплая одежда -начиная от рукавиц и заканчивая ватными телогрейками; пушнина, которую следовало вначале добыть шатающимся от голода старикам и мальчишкам.

       Огромную помощь оказали фронту голодные якутяне. На их средства были построены две танковые колонны «Советская Якутия», эскадрилья боевых самолетов «Советский полярник».  Один только Мегино-Кангаласский район собрал деньги для строительства нескольких танков в честь своего земляка, первого Героя войны «Герой Советского Союза Попов». Бесперебойная помощь фронту в виде личных сбережений, облигаций доставалась якутянам ценою собственной жизни, детских болезней, смертей, голодных опуханий и стала настоящим подвигом колхозников, рыбаков, охотников, рабочих золото- и угольной промышленности, речников, летчиков, медиков, интеллигенции и простых рабочих — всего многонационального народа северной республики.

                                                    Долгая дорога на фронт  

    В июне 1943 года, как только исполнилось 18 лет, младший сын Марии Дмитриевны Егор, наконец, получил желанную повестку на фронт из рук председателя сельсовета. Снова тихо, без слез, собирала его в дорогу мать.

   Призывной пункт располагался в военкомате города Вилюйска. Все 180 километров до него Егор прошел… пешком. Это потому, что был племянником кулака. По этой причине его не снабдили конем. Другая молодежь, не имеющая в своем роду раскулаченных родственников, ехала верхом. В Вилюйске каждому прибывшему выдали по 400 граммов хлеба и порцию перловой каши. Это было неожиданно и очень вкусно. Егор наелся впервые за последние годы.

   Группа вилюйских призывников под руководством физрука Вилюйского педучилища Гавриила Чиряева была объединена в одну роту. На пароходе «Лермонтов» по Лене, затем пересев на другой, добралась по Ангаре до Иркутска. Оттуда по железной дороге, через Улан-Удэ, направили в Монголию на карантин. По его окончании в сентябре Егора Корякина зачислили в снайперы. Рано приучившийся к охоте, как все сельские мальчишки, стрелял он метко. Но снайпером он не стал.

«Ты, как охотник, вслед за выстрелом высматриваешь цель. Убьют в первый же день», — забраковал Егора командир курсов. Корякина зачислили в пятую маршевую роту 1041 стрелкового полка 17-й армии, и в составе сибирской дивизии он попал на фронт.

                                        Первое крещение

… юный Егор Корякин получил в ночном бою под Кировоградом, как солдат II Украинского фронта 53 армии 84 дивизии. Первый бой – всегда неизвестность. Он может стать и последним. Перед этой смертельной неизвестностью всегда овладевает страх. Не правда, что его не бывает. В каждом человеке развит инстинкт самосохранения, и он срабатывает, да так, что по телу бегают мурашки. Только потом страх становится привычным. А во время боя и вовсе забывается – атака, свист пуль, рукопашная. Главное – успеть опередить врага, раньше выстрелить, увернуться. Все решают доли секунды. Солдат в бою – орудие для убийства. У него не должно быть жалости. Он должен убивать быстрее и раньше, иначе убьют его.

  В том первом, ночном бою под Кировоградом нужно было занять местность. Егор бежал в темноту, ничего не видя. Разрывы, всполохи огня, свист пуль… Рядом спешил его земляк Гоша Долгунов. Три негромких хлопка заставили Корякина присмотреться. Гоша как-то нелепо махнул руками, изогнулся и упал спиной на бруствер окопа. На его лбу были три раны, но почему-то крови не было…

  Некогда было останавливаться, сзади наступал второй вал бойцов. Не было и никаких мыслей. Егор ринулся вперед. Рядом с ним оказался другой солдат. Они вбежали в город и стали, присматриваясь, стрелять по вспышкам из окон, где засели немцы.  Так прошла ночь. К утру дошли до какой-то площади, собрались, кто остался живой.

                               Пехота – царица атаки  

   Поднаторев в сражениях, Егор Корякин участвовал в боях Корсунь-Шевченковского котла, где было разгромлено 10 вражеских дивизий, освобождал населенные пункты Макеевка, Чугуевка, Новочеркасск, Белгород, Белую церковь, Днепропетровск, Харьков, где навек остались его земляки Сергей Ли-Фу, Василий Семенов, а также командир роты Иван Черный. Атаки и штыковые, штыковые и атаки – не счесть сколько их было за время войны.

   Главнокомандующим операции Корсунь-Шевченковского котла был генерал армии Батурин. Он приветствовал солдат с победой в сражении за этот город. А 3 марта пронесся слух, что раненный в ногу генерал скончался на операционном столе. Война не щадила никого.

  В перерывах между боями – минутный сон, чистка винтовки. С ней Корякин не расставался. Только к концу войны появились в армии свои и трофейные автоматы. Солдаты предпочитали свой отечественный автомат, так как в его диске умещалось до 70 патронов, что значительно больше немецкого, где было за 30.

   В перерывах между боями не желанный сон и отдых, а подготовка к следующему бою, тренировки и прыжки с винтовкой вокруг набитого чем-либо, подвешенного мешка. Золотое правило – штык должен вонзиться в тело противника ровно на одну треть. Если меньше, врага не убьешь, он снова станет опасен. Если больше – мгновенно не выдернешь обратно, тогда могут убить тебя. Именно в такую сложную секунду, когда в бою молодой солдат не рассчитал удар и, проколов немца штыком, не смог выдернуть его обратно, Корякин оказался рядом. На это ушла секунда, и она спасла тому парню жизнь. Кругом бушевала штыковая…

   Егор Корякин, казалось, родился в рубашке. «Однажды на моем пути, рассказывал он, — оказался тоже молодой, но очень рослый немец. Он метнулся ко мне навстречу, чтобы заколоть. В этот момент я поскользнулся… Через мгновение я ощутил на себе сильную ногу противника. Он вжимал меня в землю. Руки его со штыком взметнулись вверх, чтобы нанести смертельный удар… Но я успел выставить навстречу свою винтовку».

   Судьба берегла младшего сына Марии Дмитриевны. В жестоких ближних схватках всего один раз Егор Корякин был задет ножом. Он был быстр, молод и силен, хотя и это ничего не решало.  Несколько раз терял слух, сознание из-за контузии, но после госпиталей снова оказывался на передовой. За участие в Корсунь-Шевченковском котле рядовому Егору Васильевичу Корякину было присвоено звание сержанта.

                                        Победитель

   После очередного лечения в госпитале Егора Корякина направили в состав 1949-го стрелкового полка 225-й Новгородской ордена Кутузова дивизии I Украинского фронта командиром отделения. Командиром отделения он освобождал Чехословакию, дошел до Берлина и воевал за взятие этого логова фашизма. Берлин штурмовали под командованием Георгия Константиновича Жукова.

  Война для Егора закончилась 2 мая 1945 года на развалинах этого города. За взятие Берлина сержант Корякин был награжден медалью «За отвагу».

   Демобилизовался он в сентябре того же года. И какой радостной была дорога домой! Ничего, что дивизия возвращалась пешком. Вначале до Украины, оттуда также пешком до города Звенигорода, что под Москвой. А с Москвы через всю страны по железной дороге и далее на перекладных. До дому Егор добрался лишь в декабре: дорога оказалась длинной, голодной и холодной. Но это в счет не шло. Главным было чистое, мирное небо над головой.

   У Корякина было немного денег и целый мешок шелка, выданный в награду. Но до матери дошли лишь десять метров. Остальные раздал по пути добрым людям. Туго было в то время с тканями, одеждой, продуктами в разоренной войной Родине.

   А грудь молодого солдата украшала не только медаль «За отвагу». Егор Корякин был награжден орденами Отечественной войны первой и второй степеней, медалями «За освобождение Праги», «За победу над Германией», а в вещмешке были бережно свернуты целых шесть благодарностей от самого Верховного Главнокомандующего.

                          Война: жизнь по приказу

   Это только в фильмах про Великую Отечественную солдаты чистенькие, бравенькие, сытые. На деле война – это смерть, кровь, грязь, вши, бессонница, когда во сне бежишь в атаку, а крик командира «привал!» означает трех-четырехминутное беспамятство, провал в сон. Все остальное время – новые рубежи, подготовка к следующему бою, подготовка оружия.

 От постоянного недосыпа наступало полнейшее безразличие. Уходил куда-то страх. Ничего не боялись. Все делали автоматически. Только когда шли в атаку или врукопашную, просыпался разум.

   Напрочь заедали окопные вши. Изредка прибывала «горячая машина». Тогда солдаты раздевались на 45 минут догола – машина выпаривала одежду. А в это время случались и бомбежки, и все, что угодно.

  Отросшие волосы стригли друг другу сами. Поесть успевали только ночью. Только в это время суток, под прикрытием темноты, старшина или разведчики доставляли в окопы каши, супы, по 555 граммов черного хлеба. Пресловутых сталинских 50 граммов перед боем не было. Спирт берегли, пользовались только в экстренных случаях, когда насквозь промерзали или промокали.     

   Людей разных национальностей, вероисповеданий, характеров, возрастов держал только военный приказ. Запрещено было выделять по национальному признаку. За это можно было получить наказание. За непослушание, сопротивление командирам грозил расстрел на месте. За своевольный уход или опоздание до одного часа дело передавалось в военный трибунал. Строгая воинская дисциплина медленно, но верно вела к долгожданному майскому дню – дню Великой Победы.

                                           Невидимый фронт

   После войны Егор Корякин стал воспитателем в детском доме. Охочий до знаний, окончил торговую школу. Затем коммуниста Корякина партия отправила учительствовать. Так он обучал грамоте, письму и чтению ребятишек в начальных школах Саккырыского и Горного районов. Но особо, видимо, он, честный и правильный, прошедший пекло войны, командовавший там отделением, подходил для службы в милиции. Бывшего фронтовика направили учиться в Свердловский юридический институт. Окончив его, Егор Васильевич будто попал в знакомую военную обстановку. Но теперь перед ним был другой враг – невидимый, скрытный, живший не по человеческим законам зла, корысти и обмана.

   Начав с должности дознавателя, долгое время Егор Васильевич трудился следователем, старшим следователем. Руководил деятельностью паспортного стола. За время службы в органах внутренних дел подполковник милиции Корякин прошел честный и благородный путь, отмеченный множеством наград и благодарностей, став отличником милиции. Но красноречивее всего о его службе в ОВД свидетельствуют Почетная грамота Верховного Совета РСФСР, юбилейная медаль «За доблестный труд в ознаменование 100-летия со дня рождения В.И. Ленина».

   Заслуженный сотрудник правопорядка, бывший сержант Советской армии подполковник милиции Егор Васильевич Корякин жил так, как велит честное сердце. Как у всей молодежи военного лихолетья, у него были свои принципы правильно сложенной жизни. Один из тех, кто подарил миру Мир.

Читайте так же Милиционер Стрекаловский: Воинская справедливость восторжествовала