Валентин Иванов: Как я стал летчиком-инженером фронтовой истребительно-бомбардировочной авиации — II

Дорогие читатели!

Отрывок из трилогии Валентина Иванова, опубликованный в субботу, вызвал много положительных отзывов. Как раз в эти дни исполняется 60 лет, как мой брат покинул свою малую родину Нюрбу, чтобы реализовать свою давнюю мечту – стать военным летчиком и служить Родине. В каждой его публикации чувствуется его нежное отношение к Нюрбе, землякам, родным, учителям. Воистину, чувство патриотизма начинается именно с чувства любви к родным местам, где родила мать и где вырос и воспитывался молодой человек. Все 60 лет мой брат пронес в своем сердце это большое чувство – чувство любви к родному краю,  берегам Вилюя, маленькой речки Нюрбинки, улицам и незатейливым домикам вдоль них, родной школе, парку с танцплощадкой… Все эти картинки из детства и юности, школьные воспоминания сопровождали его все годы, были с ним в его памяти, когда он был вдали от родных мест, служа Родине верой и правдой в течение почти 40 лет на разных должностях от лейтенанта в Забайкалье вплоть до Министерства обороны страны… 

Капиталина АЛЕКСЕЕВА, общественный деятель, публицист, руководитель пациентского движения «Антирак». Июль 2023 г.

СБОРЫ К ОТЪЕЗДУ НА УЧЕБУ

Начались сборы к отъезду в училище. Мама захлопотала по подготовке меня к отъезду. Я понятия не имел, как к этому процессу готовиться, т.к. для меня в это время, самым дальним «путешествием» были две вылазки в Якутск. Первый раз в составе сборной команды школы по вольной борьбе на чемпионат республики (кажется в село Намцы), на самолёте; второй раз – капитаном команды школы по туризму, на пароходе. Кстати, туризм в нашей школе был очень развитым видом спорта, благодаря молодому учителю по черчению, выпускнику Ленинградского пединститута. Он был из местных, всегда модно одетым молодым человеком, чуть ниже среднего роста, атлетически сложенным и представлял собой почти геометрический куб. Школьники за спиной так и называли его – «Куб». Видимо, потому, что он преподавал черчение и за его телосложение. В республике наша команда заняла второе место и получила ценный приз в виде зеркального фотоаппарата «Зенит» с объективом «Гелиос-44». Круче этого фотоаппарата в то время могли быть только «Киев» и «Ленинград». У нас в команде за фотографа был я, с классической «Сменой» и мы испытывали восторг, когда держали в руках новый фотоаппарат. Границ нашей радости не описать! Конечно, он был передан мне на ответственное хранение, как материальное имущество, заслуженное всей командой – капитану команды.

По окончании школы аппарат я передал своему преемнику Савве САВВИНОВУ. Дальнейшую судьбу фотоаппарата не знаю, думаю, что он так и остался у Саввы. После убытия учителя из Нюрбы в другую местность, туризм в школе приказал долго жить, некому было перехватить инициативу.

Председатель районного спорткомитета Василий КОРЯКИН очень поддерживал нашу команду, заставил членов команды оформить всех на спортивный разряд, выдал грамоты и вручил нагрудные знаки «Турист», которые мы все носили с гордостью. Такие замечательные люди окружали нас в Нюрбе, бескорыстные, энтузиасты, романтики замечательных 60-х годов.

Мама забеспокоилась по вопросу финансирования моего проезда до Ейска, на что Кеша сказал, что военкомат должен обеспечить проездными документами, называемыми «Воинское требование» и со мной сходит в военкомат и уладит все вопросы. Остались бытовые вопросы, что с собой брать из одежды, какие учебники, сколько денег на проживание, питание и карманные расходы. Я, никогда не державший в руках свободных денег, не имел понятия, что это такое, и возложил надежды на все эти дела на родных.

На следующий день, имея на руках вызов из училища, мы с братом пошли в военкомат. Военным комиссаром был в то время майор ПОТАПОВ из местных и жил он на улице Комсомольская ближе к авиагородку в новом красивом бревенчатом доме с огромными окнами. Брат оставил меня в коридоре, зашёл к военкому и долго они о чем-то беседовали. Потом пригласили меня в кабинет, военком похвалил меня за выбор профессии, за настойчивость в преодолении бюрократических препонов. Вызвал к себе капитана НОГОВИЦЫНА, в народе именуемом за рыжие волосы, что редко бывает у якутов, Алтан Бас (Рыжая Башка). Я на него имел «зуб» за то, что он талдычил мне все время, что в разнарядке нет летных училищ, и в душе я ждал от него какого-нибудь подвоха. Военком написал резолюцию на документе из училища, вручил Ноговицыну и приказал ему оформить все документы на меня.

Пока мы шли в кабинет Ноговицына, он на ходу, мимолетом сказал сотруднице, что сейчас к ней подойду я, чтобы она оформила мне проездные документы. После краткой беседы он направил меня к той сотруднице, которая должна была оформлять мне проездные документы. Она начала расспрашивать меня, куда выписывать документы. Эти и предыдущие дни у нас были какими-то суматошными: у брата родился первенец – Алик, прошел ысыах, дома куча гостей, прилетела сестра Роза из Якутска, прилетел дядя Гриша АВВАКУМОВ из Хандыги, находился у нас на постое пилот Петя БОРИСОВ из Вилюйска… Гостиниц в Нюрбе в то время не было, и прибывающий в командировку люд останавливался у своих знакомых. Традиционно, Петя Борисов останавливался в нашей семье, в семье своего друга Кеши. Мама всех привечала, каким-то образом всех обустраивала. Мне запомнилась брошенная ею когда-то фраза: «Может, так же, как и я, какая-нибудь русская женщина приютит моих сыновей. В жизни все может произойти». Эта фраза навсегда запомнилась мне. Такая была добродушная наша Мама. Кто только не останавливался у нас! Каким образом она справлялась с этой задачей – уму непостижимо. Однажды, когда у нас квартировала семья врача СТАРОДВОРСКОГО Вениамина Васильевича, приехал его коллега из наслега Есипович. Огромный дядька под два метра, с черной бородой и усами (копия Михаила ШУФУТИНСКОГО) бывший флотский военврач, по его словам. Он мне показывал фотографию в морской форме. Была очень холодная зима. Мы рано легли спать. Утром я направился к двери, чтобы сходить на улицу в туалет. У двери стоял у нас курятник с несколькими курочками. И вижу, с курятника полусвисают две огромные волосатые ноги. Я не то что перепугался, а оторопел от такой картины. Оказывается, флотского офицера-врача на ночь определили спать на курятник. Ноги свисают с маленького курятника, и он спит, укрывшись нашим рыжего цвета овчинным тулупом. Вот так выходила из положения наша добрая Мама.

Почему я вспомнил про гостей: встречал сестру Розу я. В семье на меня негласно была возложена обязанность встреч и проводов гостей. Она вышла из самолёта такая красивая, нарядная, стройненькая и, что мне бросилось в глаза, у нее был видавший виды, желтоватого цвета, с широкими двумя пряжками, как мне показалось и подсказала моя фантазия –чемодан «из крокодильей кожи». Точь-в-точь такие, какие показывают в кино у путешествующих иностранцев. Сестра заметила внутреннее состояние от увиденного мною.

Вечером, узнав про мои сборы, она, как опытная путешественница, на совете семьи разложила мой маршрут следования: лететь на самолёте до Москвы, с пересадкой в Иркутске, далее поездом до Ейска. Маршрут был утвержден. И к моему удивлению, моей радости, моя сестричка при всех, у всех на виду, вытащила из-под кровати тот чемодан, который я, сгорбившись, нес с аэропорта на своем горбу, переложила все свои вещи на кровать и благодушно подарила его мне в дорогу. Душевного моего восторга не описать. Но я, воспитанный в строгих правилах поведения, не умел прилюдно выражать свои эмоции, благодарности, особенно положительные. Почему-то считалось, что «крутой пацан» должен быть сдержанным, не проявлять «телячьи нежности», стараться выглядеть брутальным, выглядеть старше своих лет и грубоватым в отношениях. Такой типаж мы для себя выдумали и такой имидж старались выдержать. Мы тогда считали, что это нам придаст мужественный вид, вызовет симпатии у девочек и младшеклассников. Мы добровольно отказывали себе побыть подольше в беззаботном детстве, сокращали свои сроки пребывания в таком счастливом периоде своей жизни.

Чем это вызвано? Ответа нет! Может тяжёлые послевоенные годы, безотцовщина, вызванная потерей их на фронте, суровые климатические условия, повлияли на нас быть такими. Потом не успели опомниться, как мы стали взрослыми, не побывав положенное время в счастливом детстве. А может это наша национальная особенность, менталитет, подаренный природой? Не знаю. Наше гражданское становление происходило очень рано, не по годам.

Иногда я завидую современной молодежи. В каких прекрасных условиях они выросли, отношения современных родителей к детям намного изменились, чем в наше время. Но, как всегда, мы не можем найти «золотую середину» в вопросах как воспитания, так и обучения. Нарушен основополагающий принцип классической, традиционной педагогики – «принцип единства обучения и воспитания», возведенный в советское время на уровень закона.

В то же время, я горжусь тем, что застал именно такой период в своей жизни. В 17-18 лет мы начали летать на реактивных самолетах, в 21-22 года лейтенантами летали на самых современных того времени боевых самолётах и несли боевую службу у границ нашей Родины, держали «границу на замке».

Итак, дело не закончилось подарком сестрички Розы. На следующий день, как сговорившись, а может так и было, дядя Гриша Аввакумов и пилот Петр Борисов с добрыми пожеланиями моего поступления в училище оказали мне финансовую помощь. Я никак не ожидал, что такое может произойти, растерялся и стал отказываться его принимать. Но всё-таки они мне его вручили. Точно не помню, но по тем временам, это была очень приличная сумма (по моим понятиям). Финансовую помощь от моих дорогих людей я отнес Маме. Она была очень тронута поступком гостей, а также, видимо, и моим поступком, даже в лице изменилась. Она положила их в супницу с розовым ободком, находящемся в посудном шкафу, выполняющего роль серванта, где хранились все документы, и сказала, что все эти деньги возьмёшь с собой в дорогу. Спасибо моим друзьям, что не остались в стороне, безразличными к моей будущей судьбе и проявили свои чувства в такой форме. Никогда не забуду этот момент в моей жизни. Он играет и воспитательное значение, так как из таких добрых поступков близких людей, в дальнейшем формировалось мое мировоззрение и желание быть похожими на таких уважаемых мною, авторитетных людей. Именно из таких крупиц доброты, внимания, сочувствия близких, в дальнейшем куется характер, поведение, культура подрастающего юноши. Мне повезло, я рос и жил среди очень добрых, внимательных, культурных, интеллигентных близких мне людей, которых в Нюрбе было немало.

В конце концов в семье смирились с моим выбором профессии. Как-то, Мама проронила фразу при разговоре с Кешей, что надо бы предусмотреть обратный проезд, если я не поступлю в училище. У меня екнуло в сердце. Я не задумывался над таким вопросом. Был совершенно уверен, что вступительные экзамены я сдам, без сомнения. Уровень своей теоретической подготовки я не переоценивал, школьную программу усвоил неплохо, медкомиссию в Нюрбе прошел. Не доверять в компетентности уважаемой комиссии я не имел права. В то время доверие к врачам было на высочайшем уровне. Тем более врачам, прибывшим из центра Союза. Такие врачи как ВЕРШИНИНА, СТАРОДВОРСКИЙ, РЕПИН, ШЛЕМОВ, ЕСИПОВИЧ и другие пользовались беспрекословным авторитетом среди местного населения. Тем более я не мог и подумать, что меня после таких врачей кто-то может забраковать по состоянию здоровья. Но какой-то беспокоящий осадок в душе все-таки остался после фразы Мамы. А второй осадок по этому же поводу остался после беседы с одной из девушек из второй школы. Она спросила куда я собираюсь ПОСТУПАТЬ, на что я ответил, что я еду УЧИТЬСЯ на морского истребителя. Она хихикнула и ответила, что сначала надо ПОСТУПИТЬ, а потом УЧИТЬСЯ. Я ей сказал, что, когда приеду после училища летчиком, танцевать с ней не буду. Да, я сдержал свое слово. Когда я приехал в Нюрбу в новенькой военной форме с лейтенантскими погонами, с «ромбиком» военного ВУЗа и нагрудным знаком военного летчика, мне не пришлось приглашать ее на танец. Она вышла замуж и на танцы уже не ходила.

Вернёмся в военкомат, где сотрудница начала выписывать мне проездные документы. Когда она узнала, что документы надо выписывать в Ейск, она аж ахнула. Она была так рада за меня, что я буду четыре года жить и учиться в курортном городе, жемчужине Краснодарского края, на берегу Азовского моря. Я как-то не задумывался над такими деталями, у меня в мыслях была одна только радость, что пришел вызов из училища. Она оказывается там отдыхала с ребенком по профсоюзной путевке и долго рассказывала свои впечатления. А я все ждал, когда она возьмётся за дело и стал даже нервничать. И тут в третий раз екнуло под сердцем, а вдруг я вернусь обратно и как этой даме буду смотреть в глаза, когда сейчас в ее глазах вижу радость за меня и добрые пожелания. Она обложилась документами, долго водила пальцем по разным таблицам и страницам. В конце концов объяснила, что документы будут выписаны до пристани Осетрово пароходом, далее от станции Лена до Ейска поездом и что это займет сколько-то суток. Я чуть не упал со стула. Так как понял, что в срок прибытия в училище я не укладываюсь. Я начал объяснять ей свои опасения и заявил, что сестра Роза сказала, что я должен лететь самолётом, что мой срок прибытия в училище поджимает. Для меня сестра была выше всех авторитетов, и конечно, выше, чем эта сотрудница. В душе уже начал задумываться о ее некомпетентности в данном вопросе и удивляться ее несообразительности. Дама оказалась очень вежливой и, видимо, поняв мои сомнения в справедливости ее действий, аккуратно объяснила, что каким-то приказом положено выписывать документы только таким образом. А я с этими документами могу лететь самолётом и в кассе порта мне сделают перерасчёт по тарифам Аэрофлота. У меня отлегло от сердца и ещё долго сидел и ждал у нее, пока она оформит все документы. Как правило, в Нюрбе все друг друга знают, но вот ее я почему-то сейчас не помню, кто такая была эта приятная дама. Она оставила очень приятное впечатление, была очень позитивна, и на прощание попросила меня покатать на самолёте, когда я стану летчиком. Ее добродушное отношение ко мне в этот момент и ее забавная шутка «покатать на самолёте» запомнились на всю жизнь. Вот эти добрые слова, отношение, добавляли определенный внутренний подъем в моей душе и заряд сил, появилось чувство ответственности перед людьми. Мысли о возвращении в Нюрбу требовалось исключить из головного мозга. Возвращение – станет стыдом и позором перед этими добрыми людьми, родными, учителями, одноклассниками, которые были несомненно уверены в моих способностях по поступлению на учебу.

Между тем, параллельно шли наши сборы. В основном, надо определиться в перечне вещей и одежды. Гардероб мой был шикарный: черный и светло-серый костюмы, около пяти галстуков, пара «бабочек», несколько «удавок» (Юлий Васильевич привез из Питера), лакированные венгерские туфли с острыми носками (Кеша привез с югов из отпуска), сандалии-плетенки (привезла сестра Капиталина), подобные носили только портовские ребята – модники и я, нейлоновые рубашки белые, красная и черная рубашка из поплина, оранжевая футуристическая рубашка-распашонка, клетчатые рубашки с воротником «апаш»… В общем, такому гардеробу может позавидовать каждый. А тут Толя ПОТАПОВ напомнил еще, чтоб я пополнил гардероб шерстяным толстым свитером (китайского производства фирмы «Дружба») ходить зимой на каток. Хорошо, что не посоветовал взять с собой коньки и лыжи «карельские» с ботинками, подаренные мне Кешой, которым завидовали все пацаны, ведь они были такие единственные во всей Нюрбе. Их он смог купить в районном магазине, которым заведовал незабвенный Павел МАКАРОВ.

Сначала мы с Толей планировали сыграть «отвальную», потом раздумали и решили смыться втихаря, мотивируя тем, что это будет сюрпризом для всех друзей. На самом деле, боялись наверно или приметы, или суеверия, что шумные проводы могут опозорить нас в случае бесславного возвращения в Нюрбу. Также договорились, что из родителей никто не должен нас провожать.

В конце концов, получив воинские требования, мы отправились в порт приобрести авиабилеты до Москвы через Иркутск. В кассе авиапорта не очень-то обрадовались нашему визиту, т.к. они привыкли рассчитываться с пассажирами наличными, а тут мы им вывалили кучу каких-то бумаг. Дамы в кассе очень долго совещались, водили пальцами по каким-то таблицам, справочникам, потом попросили нас не стоять над их душами и вышли подышать воздухом. В это время пришел в кассу МИТРОФАНОВ, который работал в отделе перевозок. Я очень обрадовался, встретив знакомого. Они жили на углу улицы, где была аптека. Он русский из местных, хорошо знающий якутский язык, знал всю нашу семью. В семье у них было две дочки, с одной из которых – Светой, мы отдыхали в пионерлагере на дальнем Убаяне. Он очень хорошо знал нашего Кешу по трудовой деятельности, т. к. начальник отдела перевозок по определению обязан знать всех пилотов, ведь каждый день он взаимодействует с ними по вопросам перевозок. Я вкратце доложил ему обстановку, он посмеялся, поговорил с сотрудницами кассы, объяснив им, что я брат пилота Кеши ИВАНОВА и дела пошли веселей. Они даже стали над нами подшучивать, установились дружелюбные отношения. Доброе слово, высказанное сотрудникам кассы со стороны Митрофанова, возымело свое воздействие, и мы почувствовали себя намного увереннее и комфортнее. Ближе к обеду нам выдали авиабилеты, объяснив, что перерасчёт тарифов потребует из Москвы до Ейска ехать на поезде за свой счёт. Радостные, мы помчались домой.

Иногда в голове возникают противоречивые мысли, наблюдая за праздношатающимися молодыми людьми в городах и весях, как правило, с бутылкой или банкой пива в руке и ведущих себя вызывающе к окружающим. В эти моменты, волей-неволей, вспоминаешь свои молодые годы и сравниваешь себя с ними. В такие же годы в их возрасте мое поколение летчиков — лейтенантов несло боевую службу, жевало песок пустыни Гоби и несло боевое дежурство в бесснежных степях Маньчжурии в 40-45 градусные морозы при ветре 25-30 метров в секунду. Это тебе не якутские морозы. Я на своей шкуре испытал все эти «прелести» и отвечаю за свои слова. Не только бетон полосы трещит по швам, но и земля вся в трещинах. Все «удобства» – на улице. А спрос с лейтенантов по службе одинаковый, как и от опытнейших летчиков «зубров» своего дела. Снисхождений нет. Авиация отличается от других видов Вооруженных Сил тем, что на аэродроме все равны – хоть лейтенант, хоть генерал. Всех их объединяет профессия и одним словом все они «лётчики». На аэродроме не носят погоны, все лётчики в одинаковом обмундировании.

И вот наблюдая за этими молодыми людьми, задумываешься, почему у одних такое раннее гражданское становление, а другие в том же возрасте неплохо себя чувствуют у мамы «под юбкой». Ответ кроется не только в том, кто какую профессию выбрал, но и в том, что молодежь нынче созревает в совершенно другом социуме, совершенно в других социальных и экономических условиях, которые создали мы сами. Не молодежь виновата во всем этом. Самые главные виновники этого процесса – мы, именно мы сами. И иногда думаю, пусть пацаны погуляют. Неизвестно какие ещё невзгоды лягут на их плечи. Но я уверен, когда потребуется, они выполнят свое предназначение защитника Отечества не хуже, чем пришлось нам в эти сложные времена перемен.

Опять отвлекся. Наступил день убытия из Нюрбы. В последние дни до отправления, Мама стала относиться ко мне, как показалось, более ласково (по моим понятиям), взгляд смягчился и как-то в разговоре интонация изменилась. Видимо она смирилась с моим решением и впервые столкнулась с фактом неповиновения ее установкам с моей стороны. Думаю, что она претерпела в свое время такое и со стороны старших сестер и братьев. Но она видимо не ожидала такого с моей стороны. Я был покладистей и мягче характером, чем они.

Продолжение следует…