Театр как лекарство: Как Потапов спасает культуру Якутии

Внесший новую волну в театральное искусство региона: немного о творчестве Сергея Потапова

Даже работая в рамках советской идеологии, региональные театры вырабатывали символические смыслы, сопрягаясь с которыми общество перерождалось, ему дарилась надежда. Например, надежда на то, что есть иной мир, близкий душевному строю сообщества помимо идеологии. Наличие театральной жизни в национальном регионе – это гарантия общественного развития и здоровья культуры. Театр стал культурной находкой, той важной формой социальной жизни с начала XX столетия, не имея которую ее качество страдает. Национальный театр стал прививкой иммунитета от саморазрушения. Театр, а сегодня и региональный кинематограф становятся актуальными способами идентификации и трансформации социальной реальности в Республике Саха (Якутия).

По-своему поиск нового осуществляет в Саха театре и театрах Евразии Сергей Станиславович Потапов — заслуженный деятель искусств Республики Саха (Якутия), выпускник актерского отделения Республиканского Колледжа Культуры и Искусства, выпускник мастерской Марка Захарова режиссерского факультета РАТИ (ГИТИС), лауреат и номинант всероссийской театральной премии «Золотая маска» в творческом багаже которого уже более 70 постановок в театрах России и ближнего зарубежья.

Он принадлежит поколению, чьи годы становления пришлись на социальные изменения 90-х. Это поколение было молодо и не просто не готовы к ним, оно восприняло их согласно органике молодости, переваривающей любые социальные катаклизмы. Это в истории Отечества потом назовут одним из мощнейших социальных и экзистенциальных вызовов государству-цивилизации.

Молодые люди тогда не ведали, что происходит с реальностью. Только сейчас они начинают понимать, что те годы для России стали откатом к власти капитала, когда на смену советского варианта социализма пришла, как в учебниках называли – буржуазная общественно-экономическая формация. Вместе с тем, именно в те годы ментальный хронотоп преобразуемого субъекта вобрал в себя причудливое единство: — советской идеологии, в которую уже особо не верили; — достаточно поверхностно модернизированное европейской рациональностью этнокультурное сознание, несущее подсознательные пласты этнокультурной мифологии; и -яркое, мифологизированное массовое сознание, активно транслируемое попкультурой.

Если в двух словах охарактеризовать этот же период языком культурных парадигм национального региона, наступил момент органического культурного осовременивания, обозначенный термином «этномодерн», питающий современное искусство Якутии экзистенциальным желанием сбыться в тех формах культуры, которые принимались внешне, чей онтологический статус не апеллировал к проблеме использования этнического символизма сознания и универсального метафизического символизма. Это завоевание еще незавоеванного европейского модерна своими аутентичными формами, основанными на этнической ментальности и социальном коде. Можно провести занимательные параллели о смене культурных парадигм, названных в нашей культуре русским «Серебряным веком» или русским Ренессансом.

Этномодерн якутской культуры, испытанный уже в XX и продолженный в XXI столетии воплотил в себе сверхускоренный вариант прохождения европейских культурных этапов. Как указал в свое время Д.С. Лихачев относительно российской культуры, такое ускоренное развитие возможно, берущее готовый культурный багаж соседних народов. Вполне уместно перенести по аналогии данное явление на культуры немодернизированных народов самой России, испытавших активную аккультурацию в период социалистического культурного строительства эпохи премодерна и модерна. Какие-то сто с небольшим лет и мифологически конципированная этнокультура саха, перенеслась из эпохи домодерна, через премодерн к модерну, испытывая в профессиональном искусстве возможности освоения этих эпох. Несомненно, органически этот процесс проходил неравномерно. Мы можем зафиксировать на фоне непримечательных культурных свершений очень яркие достижения, например, остающуюся авангардной якутскую поэзию Ивана Арбиты первой половины XX века, известную в свое время и за пределами Советского Союза якутскую графику 60-80-х годов, Саха театр с творчеством А.С. Борисова.

Творчество якутского режиссера С. Потапова, отмечающего сегодня свой рубежный День рождения — это выявление в застывших пластах культуры живых зазоров бытия, восстановление преемственности истории. Главная решаемая им задача — попытка восстановления символических смыслов, внесение в мертвеющие культурные формы живой атмосферы, формирование новых токов роста, кристаллизации новейших форм национального бытия.

Каждый художник по-своему субъективен. Его взгляд на мир очень личный. Его территория фантазии конструируется исходя из того, что промодулировало его в детстве. А детство по определенным медицинским показаниям заставило нашего режиссера замкнуться на мире собственных фантазий и жизни вымышленных героев из детских игрушек, которых он персонализировал, придумывая каждому жизненный багаж за плечами. Это стало магической практикой бытия маленького человека, а сегодня крупного режиссера. Он часами играл с ними, исподволь разворачивая в детской комнате «методологические основы» своих будущих постановок. Поэтому Потапова можно назвать «играющим режиссером».

Трагическое веселье, шутовство и балаганность, умело используются для формирования потаповской иронии — фирменного стиля, за которым скрывается как за маской наш якутский режиссер. Гротеск, часто используемый им прием, скрыто готовит на уровне сознания и подсознания зрителя последующий шок, а в образовавшемся зазоре суггестивной паузы — подается тонкая и нежная истина. Конструируемая в его спектаклях схема выявляет двойное дно сознания. На поверхности сюжет и заданный мастерски непрерывный поток напряженного сюжета, составленный отточенными приемами и всегда к месту музыкальным сопровождением. В остатке — рождаются мысли, волнующие зрителя и самого режиссера.

Потапов укрепил на сцене Саха театра важную бытийную топику северян. Это тема соединения универсального языка души и психо-ментального строя этнической культуры якутов. Он ответил на вопрос: как соотнести в сознании мифологический концепт с новыми возможностями его осмысления? Автор пластическим языком постановок выразил следующее: сказать художнику внятное и универсальное на языке мифологического подсознания или идеологии принципиально невозможно. Культурная реальность не позволяет. Потаповым проведена параллель между вязким мифо-бессознательным и рацио сознательного опыта. Результатом явилось появление в спектаклях «бастардов» подобного соединения — полулюдей-полуживотных, трикстеров, обитающих в квадрате сцены вместе с главными персонажами. Они порой и останавливают на себе внимание избалованного московского зрителя: «… через все представление неизменно проходит эксклюзивный образ — почти голое, на четвереньках передвигающееся и «страшно» (в действительности даже не смешно…) гримасничающее существо, типа злого духа».

Режиссер ставит диагноз непродуктивному в региональной культуре. Через театрального режиссера в региональном движении искусства идет концептуальный поиск, и решается он продуктивно в пользу метафизического. Олицетворяющий современное поколение художников, режиссер осуществил попытку успешного завоевания культурного пространства, трансцендентного отголоскам мифического.

Потапов почти всегда моделирует литературный текст оригинала, выявляет его дополнительные возможности, порой введением не существующего в оригинале активного героя, символических предметов или явлений, обрамленных атмосферными музыкальными партиями, создающими усиление метафизической ауры. Полисимволическими смыслами срабатывают введенные в спектакль символы-образы, апеллируя к философскому, часто — христианскому смысловому топосу. Конструкция спектакля у него всегда работает, порой срабатывая философски точно. Мы созерцаем на сцене переход от слепой инерции традиции к метафизике пронзительно острой паузы, приносящей мысль. «Быть наказанным при жизни» — доминирующий итог героев его постановок. Персонажам его спектаклей удается высвободиться от пут мифологического, стать один на один с миром и из этой точки спросить — «а теперь кто кого?!». Автор осуществляет эстетическую демифологизацию, сдвигая всю культуру этнонационального региона к метафизической топике премодерна и модерна.

Интересным ракурсом рассматривается возможность проследить эволюцию театрального режиссера с точки зрения завоевания якутской культурой онтологии модерна, как воплощения индивидуализации культуры, например, посредством обращения к этнокультурному литературному багажу, осмысляющему проблему идентичности, через плутовство трикстерного начала, противопоставленного всякого рода провинциальному цинизму, как особую версию модерна, развитую еще советской художественной культурой, а также посредством аутентичного осмысления драматургии мирового и русского модерна и выхода к постмодернистским практикам.

— отрывки из научной статьи о театральном творчестве режиссера С.С. Потапова