Наука в СССР: воскресный лекторий от Академии наук Якутии

Сегодня в рамках лектория выходного дня, Академия наук Республики Саха (Якутия) представляет рассказ доктора исторических наук Долговой Евгении Андреевны, директора Центра истории российской науки и научного-технологического развития, профессора Российского государственного гуманитарного университета,
Председателя Совета молодых ученых РГГУ.

К сведению, она является Лауреатом Премии Правительства Москвы для молодых ученых за 2023 г., обладателем Почетного знака «За вклад в историю науки и техники» (2022).

В числе её научных публикаций – отв. ред. коллективной монографии «Наука большой страны: советский опыт управления» (М., 2023), авторские монографии — «Рождение советской науки: ученые в 1920-1930-е гг.» (М., 2020), «Конспект слушателя Института красной профессуры: источник и исследование» (М., 2022), «Ученый в эпоху перемен: Н.И. Кареев в 1914-1931 гг. Исследование и материалы» (М., 2015). Е.А. Долгова — эксперт Российского научного фонда, аккредитованный эксперт Федерального реестра экспертов научно-технической сферы.

Предлагаем стенограмму ее рассказа о феномене большой науки в СССР и вопросно-ответную сессию после ее выступления. Приятного просмотра!

Также интересующимся предлагаем ее статью, посвященную организации науки в 30-е годы: Долгова Е. А. «Больших затрат на всё это дело не потребуется»: подходы к организации научного труда в 1930-е годы // Управление наукой: теория и практика. 2023. Т. 5, № 2. С. 166–175. DOI 10.19181/smtp.2023.5.2.13. EDN OCFLIP.

В статье исследуется изменение подходов к стимулированию и организации научного труда в годы индустриализации, проводившейся в СССР по мобилизационному сценарию. На примере работы уникальных учреждений – Центральной комиссии по улучшению быта учёных и сменившей её в 1931 г. Комиссии содействия учёным – автор характеризует переход от социально-экономической поддержки конкретного научного работника в 1920-е гг. к стимулированию производственной составляющей научного труда с её коллективизмом и высокими темпами выпуска научной продукции, особенно актуализированными на волне влияния тейлоризма и в годы стахановского движения. Автор делает вывод, что эти изменения отразились на производственной культуре того времени – идеях об отказе от полного научно-производственного цикла в пользу разделения труда и общего увеличения актуального рабочего времени, от материального стимулирования конкретных учёных и квалификационных групп в пользу обеспечения производственных мощностей научных предприятий. Особое внимание уделяется проектам организации коллективных исследований – «вспомогательных цехов» при научных организациях. В основу исследования положены документы неопубликованной аналитической записки «Об ускорении темпов научно-исследовательской работы» и материалы её закрытого обсуждения на совещании Комиссии содействия учёным, выявленные в фонде Государственного архива Российской Федерации.

20 апреля 1931 г. управляющий делами СНК СССР Е. П. Воронов в докладной записке председателю В. М. Молотову отмечал, что дело организации научного труда в СССР поставлено неумело: несмотря на «беспрецедентные» меры заботы о социально-экономическом благосостоянии учёных, не уделялось внимания ключевым вопросам исследовательской работы – повышению производительности и рационализации научно-исследовательского процесса1. Эта докладная записка символически завершила развернувшуюся в конце 1920-х гг. компанию по дискредитации системы мер персонализированной поддержки ученых в соответствии с их научной квалификацией [1]. Критика была направлена против Центральной комиссии по улучшению быта учёных (ЦеКУБУ) – специального органа, занимавшегося социально-экономическим обеспечением учёных на протяжении послереволюционного десятилетия (1921–1931). Несмотря на то, что в разгар дискуссии речь шла о полной ликвидации ЦеКУБУ, в докладной записке Е. П. Воронов предлагал сохранить её – как площадку диалога со старыми кадрами, как учреждение, известное и уважаемое за рубежом (в том числе в среде эмиграции). Однако в условиях поставленных задач индустриализации требовалось перестроить работу комиссии: вместо разрешения материально-бытовых вопросов учёных предлагалось «нащупать узловые вопросы организации научно-исследовательской работы», оказывая содействие не только конкретным учёным или квалификационным категориям, но и учреждениям, научным коллективам. Обосновывая осуществимость этой перестройки, Е. П. Воронов подчёркивал, что «больших затрат на всё это дело не потребуется». В тексте Е. П. Воронова знаменательно противопоставление и неожиданным образом взаимоисключение двух принципов – материального обеспечения учёных и содействия организации научного труда. Первый увязывался с социально-экономическим стимулированием конкретного научного работника (в зависимости от квалификации); второй предполагал внимание к производственной составляющей научного труда с её коллективизмом и темпами выпуска научной продукции, имевшими особое значение в условиях индустриализации2. За этой оппозицией стоял плотный исторический

1 Опубликована: [1]. 2 Первая Всесоюзная конференция по планированию научно-исследовательской работы, 6–11 апреля 1931 г.: Стенографический отчёт. М.-Л.: Государственное социально-экономическое издательство, 1931. С. 382–387. Управление наукой: теория и практика n Том 5, № 2. 2023. Дискуссия: Эффективен ли в науке мобилизационный подход?

контекст противопоставления настроений эгалитаризма 1920-х гг. и социального ранжирования (установка ЦеКУБУ на дифференциацию материального стимулирования квалифицированных групп учёных); распределения мер поддержки между старыми и новыми, форсированно подготовленными научными и инженерными кадрами (несмотря на социальные лифты в виде рабфаков и комвузов наиболее квалифицированными оставались научные кадры «спецов», нередко аполитичные или вовсе оппозиционные режиму), выборов приоритетов обеспечения – квалифицированных или дисциплинарных групп учёных (в условиях разворачивающейся индустриализации очевидной была задача особой поддержки прежде всего научных работников инженерно-технических специальностей), наконец, иностранными заимствованиями (т. н. «советский тейлоризм» – [2]) и ставкой на трудовой энтузиазм в качестве ресурсов советского индустриального проекта в условиях перехода к дефицитному хозяйству в годы индустриализации. Эти линии напряжения совпадали с процессами конкуренции за значительную материальную базу науки3. Смену приоритетов отразило название новой комиссии: словосочетание «улучшение быта учёных» сменилось «содействием» (созвучным влиянию идей тейлоризма) – Комиссия содействия учёным (КСУ, 1931–1937). В КСУ было учреждено три подкомиссии: 1) для разрешения крупных организационных и административно-финансовых вопросов оперативного характера; 2) для разрешения вопросов, связанных с улучшением материально-бытового положения учёных (материально-бытовая, медицинская и санаторно-курортная помощь, улучшение социально-бытовых условий, обеспечение престарелых учёных), 3) для разрешения вопросов, связанных с оказанием учёным содействия в их научно-исследовательской работе (издание научных трудов, выписка иностранной литературы и пособий, научные командировки). Позднее была учреждена четвёртая подкомиссия: по привлечению учёных к разработке отдельных крупных вопросов социалистического строительства. Как видно, в результате организационной перестройки в работе Комиссии содействия учёным материально-бытовое обеспечение оказалось вытеснено на второй план (хотя и сохранено): главным же стало содействие научно-исследовательской работе4. Вторым изменением стало утверждение дисциплинарного (приоритетного) подхода к обеспечению учёных5, что резко сузило круг бенефициаров, включённых в её списки. Перечень имён и вносимые изменения в список утверждались СНК СССР, с 1936 г. – Отделом науки ЦК ВКП(б) [5, c. 144]. Изменился и

3 На протяжении нескольких лет ключевую роль обвинителя в дискуссиях играла Всесоюзная ассоциация работников науки и техники для содействия социалистическому строительству в СССР (ВАРНИТСО) – организация, созданная в октябре 1927 г. и контролируемая В. М. Молотовым и Н. И. Бухариным. Ещё в ходе первого заседания 7 апреля 1927 г. основатели ВАРНИТСО открыто заявили о своём решении укреплять материальную базу исследовательских институтов, подведомственных Наркомпросу, Научно-техническому управлению ВСНХ и других учреждений, ослабляя при этом материальную базу Академии наук СССР [3; 4, с. 318].

4 ГАРФ. Ф. Р-5446. Оп. 32. Д. 15. Л. 3.

5 «КСУ дифференцированно обслуживает работников науки и техники в зависимости от соответственно правильной дислокации научных сил, политического и народнохозяйственного значения данной отрасли науки на данном этапе советского строительства, а также ценности каждого научного работника в отдельности», – ГАРФ. Ф. Р-331

6. Оп. 27. Д. 238. Л. 21. Управление наукой: теория и практика n Том 5, № 2. 2023. «Больших затрат на всё это дело не потребуется»: подходы к организации научного труда в 1930-е годы

адрес Комиссии: с Чистых прудов, д. 3а она была переведена в Скатертный переулок, д. 4/2, оказавшись в одном здании с Комитетом по изобретательству при Совете труда и обороны6. Хотя социально-бытовые функции за Комиссией сохранялись, подчёркивалось, что она не должна подменять работу соответствующих хозорганов («оказывать содействие материально-бытовому положению учёных это не значит разверстать свою собственную сеть распределителей, столовых, боль ниц, санаторий и т. д.»). Впрочем, уже через несколько лет это направление стало объектом критики. В Постановлении СНК СССР № 2043 от 2 сентября 1934 г. отмечалось, что ведущей и основной работой КСУ являлось материально-бытовое обеспечение учёных в ущерб основному вектору – содействию научно-исследовательской работе, помощи в научной организации умственного труда. В этом виделась её преемственность «старому ЦеКУБУ». Текст Постановления подчёркивал важность увязки работы Комиссии с тенденцией общего роста народного хозяйства СССР, переключения научных сил в процессе реализации первой пятилетки на активную работу и непосредственное участие в социалистическом строительстве. Особое внимание КСУ должно было уделяться и проблеме широкого вовлечения партийных сил в научную работу – вплоть до радикальных мер – перевода контингента партийцев с административной на научную работу и «признания писания научных трудов основной партийной нагрузкой»7.

Материально-бытовое обеспечение учёных при этом должно было служить базой для подкрепления политических мер, но не являться главным инструментом стимулирования и поддержки. В результате этим же постановлением (под названием «о мероприятиях по оказанию содействия учёным») из ведения КСУ оказался выведен практически весь социально-бытовой сектор. Семь находящихся в ведении КСУ жилых домов в Москве были переданы Моссовету по договору последнего с СНК СССР о сохранении их для научных работников. Полномочия выдачи пособий, ежемесячно выплачиваемых отдельным научным работникам, их вдовам и сиротам, были закреплены за Наркомсобесом РСФСР. Сокращено оказалось и количество санаториев и домов отдыха8. Этот удар по материальной базе резко сузил организационные возможности Комиссии содействия учёным: как и планировалось, произошла перестройка её работы, но и сами меры воздействия и стимулирования приобрели декларативный характер. Главным вектором работы реорганизованной КСУ стала разработка мер по рационализации и повышению производительности интеллектуального труда, актуализированных на волне влияния тейлоризма в конце 1920-х – начале 1930-х гг. и позднее, в годы стахановского движения9. Разумеется,

6 Там же. Ф. Р-4737. Оп. 1. Д. 324. Л. 6

7 Проект директивы о новых задачах Комиссии содействия учёным и её организации: ГАРФ. Ф. Р-3316. Оп. 27. Д. 238. Л. 19, 20, 23.

8 Там же. Л. 48–49.

9 Эта смычка подчёркивалась в речи В. М. Молотова на Первом Всесоюзном совещании рабочих и работ ниц-стахановцев (1935): «Если учёные помогают рабочим людям и передачей своих знаний во многом рас ширяют горизонт трудящихся, то почему же рабочие, которых много и жизненный опыт которых громаден, не могут помогать учёным, особенно если дело идет не об узко специальных вопросах». Впрочем, в этом же собрании Г. К. Орджоникидзе уточнял: «Стаханов побил всех наших учёных, учёных Европы и Америки» – Первое Всесоюзное совещание рабочих и работниц-стахановцев. М., 1935. С. 314, 876. Управление наукой: теория и практика n Том 5, № 2. 2023. Дискуссия: Эффективен ли в науке мобилизационный подход?

следует разводить эти понятия. В основе тейлоризма лежала научная организация труда, производства и управления. Стахановское движение как чисто советское явление соотносилось со ставкой на трудовой энтузиазм, перенапряжение сил и форсированный характер работ, сопряжённые с нарушением нормальной хозяйственной деятельности. В этом отношении его спонтанность была несовместима с методичными изысканиями в духе научного менеджмента. Однако оба явления имели целью коренной пересмотр подходов к организации научного труда, ориентированный на повышение производительности и ускорение исследовательского процесса. В аналитической записке «Об ускорении темпов научно-исследовательской работы» и материалах её закрытого обсуждения на совещании КСУ (7 декабря 1935 г.) отмечались причины перестройки. В их основе лежали экономическая оптимизация научно-исследовательского процесса (указывалось, что ежегодные расходы на исследовательскую работу превышали 900 млн руб.10) и поставленная задача ускорения темпов развёртывания научно-исследовательской работы. Проблема виделась в устарелых формах организации научного труда, когда учёный самостоятельно или с ограниченным кругом помощников выполнял все стадии исследовательской работы: поиск и собирание литературы вопроса, планирование исследования, проектирование приборов (особенно это касалось не серийных, а прецизионных приборов), проведение эксперимента, вычислительная и графическая обработка его результатов, критическая оценка и анализ данных, подготовка рукописи к печати11. При такой организации научного труда неизбежно было замедление работы на тех или иных стадиях исследовательского процесса, в материалах совещания присутствовали также оценки отдельных этапов как «кустарщины». В записке обосновывалось, что приёмы рационализации исследовательского процесса (за счёт отладки конвейера на основе коллективных и комплексных работ, планирования труда) позволили бы в значительной степени уплотнить его темпы без добавочных капиталовложений и в относительно короткие сроки. В качестве снижения добавочной затраты предполагалось преодоление диспропорции между научным и научно-вспомогательным персоналом («на одного научного работника… получаются только доли обслуживающего работника»12). Выходом виделось сокращение числа научных работников за счёт расширения штатов научно-вспомогательного персонала и затрат на механизацию процессов («лучше иметь немного меньше научных работников, зато работающих гораздо быстрее»13). Внутри научных институтов должны были быть организованы целые «вспомогательные цеха» – библиографические бюро при библиотеках, проектно-конструкторские бюро при отдельных мастерских (с фиксированным сроком выпуска приборов – от 2–3 дней до месяца), счётные бюро при лабораториях (в отдельных случаях предполагалась возможность заключения договоров со сторонними организациями – счётными фабриками) и бюро по оформлению рукописей

10 ГАРФ. Ф. Р-4737. Оп. 1. Д. 754. Л. 42.

11 Там же.

12 Там же. Л. 53.

13 Там же. Л. 46. Управление наукой: теория и практика n Том 5, № 2. 2023. «Больших затрат на всё это дело не потребуется»: подходы к организации научного труда в 1930-е годы

 (в штате – машинистки, стенографистки, переводчики, чертёжники)14. Под контроль должно было быть поставлено и обеспечение научно-вспомогательных цехов дефицитными материалами и инструментами по расширенной номенклатуре (отмечалось как основная проблема в совещании). Для самих исследователей предлагалась организация курсов техники научного труда, они снабжались экономными оргприспособлениями – специально разработанными записными книжками, протокольными бланками и карточками, папками для хранения и организации научного материала и т. д.15 В качестве обще государственных мер планировались: ускорение превращения рукописи в книгу через журналы; упорядочение выписки зарубежной литературы; создание хозрасчётных организаций по выпуску оргприспособлений для учёных; издание инструктивных брошюр по организации, технике и гигиене труда учёного, наконец, созыв конференций по обмену опытом. Таким образом, речь шла о максимальном поднятии производительности труда путём использования возможностей техники16. В основе новых подходов лежала оптимизация всех звеньев научного процесса за счёт преодоления недостатков организационно-производственной рутины: 1) загруженности научных работников вспомогательно-технической работой (библиографические, вычислительные, переводческие её виды); 2) недостаточного использования средств современной техники, повышающих производительность труда (счётно-аналитические, вычислительные, диктовальные и др. машины). Результатом виделось освобождение творческого времени исследователя и – как следствие – ускорение темпа исследования с одновременным повышением его качества17. Амбициозным проектом стал предложенный к постройке в 1934 г. (неслучайно совпало с переводом АН СССР из Ленинграда в Москву) Дом научного труда (арх. – А. В. Щусев)18. Его планировали возвести в Подмосковье, в районе Звенигорода, однако позднее было принято решение о переносе строительства в Москву. Первое название проекта было «Дворец научного труда»: по масштабу он вполне вписывался в программу Генерального плана реконструкции Москвы. Основной задачей ДНТ виделось научно-вспомогательное и бытовое обслуживание, необходимое научным работникам в процессе осуществления важнейших этапов научного исследования19. Утверждая, что учёный не должен тратить время и усилия на те работы, которые могут быть выполнены машиной или менее квалифицированным работником, проектировщики видели отличием Дома научного труда от санаториев и домов отдыха функционирование научно-вспомогательной части –справочной библиотеки, выставки по научной организации труда, бюро счётных машин, переводов,

14 Там же. Л. 47–48.

15 Там же. Л. 48. Пример карманного календаря-справочника научного работника – с впечатанными подроб ными справочными данными о сети научных учреждений, списком важнейших вузов и втузов, извлечения из основных нормативных актов о научных работниках: Там же. Д. 576. Л. 47.

16 ГАРФ. Ф. Р-4737. Оп. 1. Д. 754. Л. 19.

17 Там же. Л. 51.

18 Левинсон Н. Г. Дом научного труда // Социалистическая реконструкция и наука (СОРЕНА). 1933; Дом науч ного труда // Вечерняя Москва. 1932. 19 ноября

19 ГАРФ. Ф. Р-4737. Оп. 1. Д. 754. Л.

20. Управление наукой: теория и практика n Том 5, № 2. 2023. Дискуссия: Эффективен ли в науке мобилизационный подход?

стенографии и машинописи, фотолаборатории и чертёжной, вооружённых современными техническими средствами20. Наряду с научно-вспомогательным обслуживанием, научный работник мог бы пользоваться в Доме научного труда отдельным жилым помещением («ячейкой») для отдыха, рабочим кабинетом, возможностями для занятий спортом и бытовым обслуживанием («с удобствами, комфортом, гигиеной, уютом и приятностью, но без излишней роскоши21»), которое избавило бы его от излишней и непроизводительной траты времени. Проект предполагал возможность одновременного пребывания в нём до 100 научных работников (в дальнейшем предполагалось расширение возможностей обслуживания до 200 специалистов одновременно) на условиях командировки – в период наибольшего творческого напряжения (составление планов и программ исследования, обработка и оформление материалов, написание монографий и диссертаций)22. Подобный комбинат, по предварительной оценке, требовал около 3,5 млн руб., закончить строительство планировалось в третьем квартале 1938 г.23.

В дальнейшем пред полагалось масштабирование столичного опыта в крупнейшие научные и индустриальные центры СССР. Как и многие проекты Плана генеральной реконструкции Москвы, Дом научного труда не был построен. Не была перестроена по производственному принципу и система организации научных работ. Впрочем, и сама деятельность Комиссии постепенно сошла на нет: после постановления 1934 г. её заседания сократились. Особый удар нанесло и Кремлевское дело: после отстранения от работы председателя Комиссии А. С. Енукидзе и назначения председателем В. И. Межлаука Комиссия почти не собиралась, список учёных 1935 г., согласованный с наркоматами и Отделом науки ЦК ВКП(б), не был утверждён. 1 ноября 1937 г. Комиссия была ликвидирована согласно постановлению СНК СССР № 2002 от 11 ноября 1937 г.24, а многие связанные с ней лица оказались репрессированы. Отголоски дискуссии об организации научного труда нашли отражение в отдельных мерах научно-вспомогательного характера – например, в совершенствовании государственной библиографической регистрации (прежде всего, текущей научно-вспомогательной библиографии) в 1930-е гг. Таким образом, в годы индустриализации, проводившейся в СССР по мобилизационному сценарию, произошло изменение подходов к стимулированию и организации научного труда. В целях экономической оптимизации и ускорения темпов научно-исследовательской работы доминирующей стала установка на получение не отдельных научных результатов, а увеличение вы пуска продукции в масштабе всего предприятия – научной организации. Эти изменения отразились на производственной культуре того времени – идеях об отказе от полного (индивидуального) научно- производственного цикла в пользу разделения труда и общего увеличения актуального рабочего времени, от материального стимулирования конкретных учёных и квалификационных

20 Там же.

21 Там же. Л. 22.

22 Там же.

23 Там же. Л. 21. Также описание: Ф. Р-4737. Оп. 1. Д. 827.

24 ГАРФ. Ф. Р-5446. Оп. 17. Д. 344. Управление наукой: теория и практика n Том 5, № 2. 2023. «Больших затрат на всё это дело не потребуется»: подходы к организации научного труда в 1930-е годы

групп в пользу обеспечения производственных мощностей научных предприятий. Проекты тех лет, возникшие под влиянием как «советского тейлоризма», так и переноса стахановских элементов в научно-исследовательский процесс, предполагали ускорение и рационализацию технологического процесса, строгую специализацию квалифицированного и вспомогательного труда при высоких требованиях к последнему, интенсификацию работы за счёт использования техники. Однако их реализация увязывалась с общими недостатками по всему научно-производственному циклу: слабой технической основой (приборной базой), недостатками снабжения материалами, проблемами штатно-кадровой системы предприятий; и в принципе была бы трудно реализуема на практике. Ярче всего это продемонстрировал проект Дворца научного труда, став одним из ярких невоплощённых символов уже архитектурной мобилизации – сталинской генеральной реконструкции Москвы.

ЛИТЕРАТУРА

1. Долгова Е. А. «ЦЕКУБУ играет до сих пор значительную роль в деле материаль но-бытового обслуживания научных работников. Вместе с тем…». Дискуссия о ЦЕКУБУ в 1929–1931 гг. // Исторический архив. 2022. № 1. С. 102–132. EDN TBQUIN.

2. Сапрыкин Д. Л. «Золотой век» отечественной науки и техники и «классическая» концепция инженерного образования // Вопросы истории естествознания и техники. 2013. № 1. С. 28–66. EDN PYKLDL.

3. Тугаринов И. А. ВАРНИТСО и Академия наук СССР (1927–1937) // Вопросы истории естествознания и техники. 1989. № 4. С. 46–55.

4. Дэвид-Фокс М. Пересекая границы: модерность, идеология и культура в России и Советском союзе / Пер. с англ. Т. Пирусской. М. : Новое литературное обозрение, 2020. 464 с.

5. Осокина Е. А. За фасадом «сталинского изобилия». Распределение и рынок в снабжении населения в годы индустриализации. 1927–1941. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2008.

Ссылки на каналы и социальные сети Академии наук Якутии:

Читайте так же Сенсационное открытие школьников: Якутск в мировой истории