Агамали Мамедов: Однажды… Но не для детей

Доктор социологических наук, профессор, организатор высшего образования Агамали Мамедов – автор свыше 35 литературных произведений, которые разбросаны по литературным журналам и сайтам. Читатели SakhaLife и на этот раз первыми прочитают новую сказку для взрослых от Агамали Куламовича Мамедова.

Раджа был необычным индюком. Уж слишком красивым. Породистым. Не отнять. Черно-пречерные крылья, бордовый окрас бороды и ярко желтые ободки клюва и впрямь его делали весьма неотразимым. А главное, он был большим и толстым. Самым большим во дворе. Здесь размеры имели значение. Весь птичий двор равнялся на него. Вороны (эти уж…, как всегда) нацепляли на себя всякие побрякушки, дабы хоть как-то походить на Раджу. Именно походить. Хоть чем-то. Но понятно же, что такого безупречно «чистого» и древнего рода, разумеется, не было ни у кого. Понятно, было б странно, если б все были равны. Не может же каждая утка управлять Двором? А у Раджи даже род звался И Н Д Ю К И, то есть все, буквально все указывало на богатое генеалогическое древо Раджи. Скромно, но правдиво. Ну так сложилось. Не более того. Не отрекаться же от своих. Дюк — это ведь граф, а «ин» указывает на иностранное происхождение. Так и есть — иностранный Граф. Тут уж с ними не поспоришь. Никак. Так, видно, им и нести сложную и одновременно святую миссию, что возложена судьбой на них. Даже старожилы не помнят, как он сел выше всех. Нет, Раджа не умел летать, не был он и особо проворен. Нераджинское (некоторые говорили — Нераджовое) это дело — летать. Просто так вышло.

Как-то налетел на птичник грозный Сокол — весь молодняк спрятался под Раджу. А места было там много. Но то ли Сокол испугался его размеров, то ли гуси вытянули одновременно в злобе свои шеи, тем не менее общими усилиями испугали Сокола/Ворога Случилось так, что Сокол по непонятной нам нераджам, то бишь неразумным, причине улетел в неизвестном направлении. Молва о Спасителе разнеслась по округе. Еще бы, в простое, явно не героическое (я бы сказал — обыденное) время появляется Спаситель. Защитник всех сирых. Не каждый двор может похвастаться таким. Они могут породить лишь драчунов и горлопанов. Это да! С этим можно и согласиться. Ну, как говорили в старину, каждому свое. Но чтоб прям так, из своей среды, вырос герой… И какой? Упитанный, красивый. Извольте-ссс! Кто-то (кажется, Сорока. А кто же еще?) сказал, что гуси уже вытянули шеи в знак покорности Соколу, но тут появился сам Раджа. И он грозно, со слов сорок, сверкнул иссиня черными очами, и вдруг разом все пошло по-иному! Не знали коварный Сокол и те, кто за ним стоял, что у нас вырос Раджа. Откуда им знать, ибо скромность была его (Раджи) второй натурой. Вот он — переломный момент в жизни птиц. Битва расписывалась в устах как некое выдающееся и ярчайшее событие в истории птиц. В кровавых реках мог Сокол утопить Двор — передавали из клюва в клюв.

В рамках кампании (это не пиар. Это всего лишь правда) по возвеличиванию Раджи, повсеместно демонстрировались отдельные эпизоды жизни, батальные сцены раскрашивались все новыми подробностями. Полная картина еще не сложилась. Эпические сражения требуют времени. Да и свидетели непременно должны появиться. Раджа в школе, Раджа — побивающий орлов, Раджа и грифы. Пошла хронология Новой Летописи. Сколько ж несмышленышей могла очаровать ложь, обрамленная в тогу исторической памяти? Посему надо дать нужное направление всей работе. Молодые петухи (я про птиц — автор) устраивали ристалища — Бой Раджи с Соколом. Взрослые в клиниках делились рассказами о своих подвигах. Разумеется, не таких, как у Раджи, но якобы тоже не дрейфили. Некоторые даже вспомнили, как прогнали мышей со двора. Женская половина была просто очарована новыми героями. Постылая жизнь двора окрасилась в брутальные цвета. Но был и позитив, детей уже не пугали Соколом. Все в прошлом. Никто по ночам не вскрикивал. Нервных стало меньше. Стресс был окутан сладкой патокой лжи. Нашлись, правда, некоторые старожилы-барды, которые даже пытались подобрать музыку к словам: «Ах, обмануть меня не трудно!.. Я сам обманываться рад!» …Куда там бардам до осознания Всеобщей сладкой Игры! Причем читалась она сразу. Все было на поверхности. Но все в нее играли и играли с выражением полного упоения… Какими же упоительными вечера лжи бывали во Дворе!

Но идиллия не бывает вечной. Пошла внутренняя склока. Кто и где стоял во времена налетов Сокола? И все ли от души честны перед Двором?! Сорока давно уже не любила гусей за их гордость и независимость. И за критику всего. Шипят и шипят. А шипящие могут и клевретами нечаянно стать. А посему, чтоб не наплести тень на плетень, гуси, услышав это худое слово, попытались что-то возразить, даже хором пытались. Но на птичьем дворе уж издревле было заведено, что верят лишь тому, кто первым скажет. Вот такие порядки были в те далекие стародавние времена. Но не те уже песни поют на дворе. Шипение гусей отвлекло всех. Кто знает, может, и по сговору. Раджа, осознав важность момента, медленно взошел на почетное место и сел там. Просто пошел и воссел. И все промолчали. И все это как-то органично произошло. Даже обыденно. Но …стать определенная видна? Видна! Вес есть? И еще какой! Всем казалось — навсегда он сел. Так и должно быть. А как же раньше было без Раджи? А кто же еще? По умолчанию.

Он не судил и не управлял. Лишь сидел. Но как? Иногда делал умный вид. И этого для управления оказалось достаточно. Правда борзописцы его писали, что по ночам, когда весь птичник спит, он советуется с мудрыми Филинами и Совами. Он там черпает Великую Истину, которая и «не снилась нашим мудрецам». Но так как в это время все спали, так было принято издревле в птичнике, то все и кивали — да-да, видели и слышали. Вы обратили внимание, что зачастую те, кто спит дольше всех, почему‑то и видит больше всех? Но мы отвлеклись. Сам его гордый профиль говорил о многом. Хотя бы о всезнайстве и мудрости. Раджа ведь. Просто так ведь Раджой абы кого не назовут. Со стороны кто-то не станет во главе птичника. Петушки, хоть молодые и озорные, но как-то разом при его виде умолкали. Утки не крякали, когда он отдыхал. Всем бы лишь крякать, а он обо всем птичнике думать должен. В целом и о каждой птице в отдельности. Кстати, утки первыми и разузнали о его восточном и очень древнем происхождении. И разнеслась молва о нем по всем птичникам. А он при знакомстве с другими произносил: «Рад. Как же я рад». Всем казалось — Раджа, Раджа. И многие находили в нем явные признаки княжеского происхождения.

Прошли месяцы, Раджа полнел изо дня в день. Жизнь у Раджей такая. Думаете, им Раджам легко живется?! Уже и молодые индейки его не радовали. Им-то что? Сплошь вся жизнь в утехах проходит. А тут во главе всего Птичника. Для чего стараться, прикажет — иные все сделают. Конечно, не так, как он, но ничего, делиться надо со всеми. Особенно работой. Питаться можно в одиночку, а работа для всех. И виноватые тоже там. Это Раджа усвоил с младых когтей. Разумеется, что был рядом человек, но это так — в помощь, он лишь кормил его орехами. На всех не напасешься. Орехи нынче в дефиците. Правда человек сей иногда произносил какие-то непонятные слова: «Хороший шашлык будет». Языков Раджа не знал. А зачем? А может, и скрывал. Но какая разница? Видно, и человек понимал, кто есть Раджа. Жизнь-то Раджинская вполне удалась. Он даже задумал написать роман о роде Раджей. Сагу о Раджах, или Раджиану, с древности и до наших дней. Так — с глубокой древности, когда все лишь существовали, перебивались объедками, жили в страхе и голоде, ибо… не было Раджей. Бинго! И так до светлого настоящего. Конечно же, сам будет лишь диктовать. Писать-то ведь тоже не умеет — не раджинское это дело. Да и есть кому писать. Плошка орехов все решит. Ну, ладно, полторы плошки. Все-таки большой Труд намечается. Фолиант! Надо хорошую шкуру для обложки найти. Ну, разумеется, найдут. Хоть что-то и они должны делать. Иначе можно поменять их на птиц-секретарей. Те уж точно все умеют.

Первым делом, он считал, надо отгородиться от индоуток. И цвет не тот, и размеры опять же не те. Помельчали. Не богатыри. Вообще, не пойми что. Помесь какая-то. А это всегда ненадежно. Нет той чистоты, что так бережно сохранял Раджа. Для будущего важно сохранить чистых индюков. Проверять на чистоту, на цвет крыльев. И на длину бороды. Это лучший маркер чистоты. А как же? Все серьезно. Правда их все меньше становилось. Радже (весь в делах государевых) некогда, а другие совсем не той масти. А надо бы Чистой! Ну, ничего. На то и элита. Штучный товар. Хотя слово «товар» он велел убрать из лексикона. Пусть и иные живут. Но… знают свое место. Гусей — только в охрану. Или на выпас. Хорошая память была у Раджи. Не гнут шеи. А если и гнет кто, то обязательно с шипением. А шипение Раджа не любит. Радоваться надо жизни, а не шипеть. Всего же вдоволь. Клюй зернышко, пей водичку. И голову обязательно наверх. Не забудь. С благодарностью. И не шипеть! Можно лишь похлопывать крыльями. Но в меру. Вообще: рожденный ползать — летать не хочет.

Вот сравните пингвинов и ласточек. Было сказание древних лет, что пингвины — это те же ласточки, но не держали режим и ели после 6-ти. И что? Кто крупнее? Кто ползает лучше? Умеют ли ласточки вообще нырять? И пусть там кто-то клеветал, что глупый пИнгвин тело жирное свое в утесах прячет робко. Но… послушайте, во-первых, не пИнгвин, а пингвИн. Имейте в виду. Не перебивайте! Мы вас не обзывали. Во-вторых, вы сами подтвердили — тело жирное. Значит, неплохо-то они и жили. А утесов здесь, заметим вам, вообще нет. Ровный пол. Рооовный бетон. И бараки хорошие. Чистые и теплые. Люди старались вообще-то. А ласточки тоже мутные какие-то. Все куда-то летают. Зачем? Что им неймется? Необязательно птицам летать. Раньше — в дораджинскую эпоху — надо было куда-то летать за пищей, бороться. Сейчас — просто вовремя, по звонку, встань в очередь к корыту. До чего ж дошел прогресс? Вернемся к горе‑консерваторам ласточкам. Каждый год летают, и главное — без спросу. Слетают куда-нибудь и потом долго сказки всем рассказывают. Небылицы. Не зря мы напевали им: Фантазер, ты байки все травишь. Фантазер. И мы с тобою не пара. Еще б! Однако иные пока еще на них смотрят. Наверх. Не надо — голова может закружиться. Вообще наверх не надо смотреть. Зернышки не там.

Вот Дятел всегда на месте. Полезным делом занят. Стучит. Регулярно. И все знают, где он. Регистрация не нужна. Вопрос, где дятел, не уместен. Он всегда на месте. Зачастую в самом нужном. Если нет, подскажут. Вороны тоже молодцы, всегда единогласным карканием поддерживают. Дружно так. И постоянно. Не то иные, что поодиночке все поют. Правда потом все цацки себе на шею требуют. Да ладно. Не обеднеем. Найдем еще. Вокруг полно всякой блестящей  всячины. А ворон надо беречь. Их много. И голос имеют. Нужный всем. Не успеешь что-то сказать, а они уже — за! Всех же все устраивало. Кто-то клевал, кто-то высиживал, а кто-то думал за всех. Человек за всеми чистил. И всем было тепло и сытно.

Но вдруг! Все возникает почему-то вдруг. Налетела черная тень, большая, блестящая и как-то необычно шумящая. Молодые воробьи прокричали: «Орел! Орел с гор слетел. Орел». Для Раджи это слово с детства было связано со страхом. Говорили, что некогда род Раджей чуть не вымер из-за орлов. Он и не заметил, как резво (в его-то годы да с его-то размерами и статью) спрыгнул под лавочку. И забился в угол. Голову спрятал в крылья. Все прислушивался ко звукам. Тихо. Странно. Но в тишине вдруг раздался робкий одинокий смешок, затем уж не один и не робкий. Гогот. Непрекращающийся гогот. Он никогда не забудет этот его. Смеялись все. Кто-то крикнул: «Так он самолетов боится?» Даже вороны ехидно так смеялись. Правда так, чуть в сторону отвернувшись. Но над кем? Над ним, над самим Раджой? Нет, уж это терпеть он не будет. Он попытался взобраться на свое место. Не удалось. Там уже сидел Гусь. Весь белый. А гусям отмываться не надо. Они всегда белые. И глядел на Раджу свысока. Высокомерно. Весьма. И никто даже крыла не протянул для помощи. Он бы потом не забыл сей жест. Отблагодарил бы со всего своего Раджового плеча.  Раджа попытался сам привстать, поставить всех на место — забыли кто здесь Раджа? Но сложно было ему. Падать не привык. Жизнь всегда шла только в гору. Вдруг сверху что-то коричневое и дурно пахнущее полилось прямо на него. Вот это уже позор! И он смолчал. Смолчал!! Он знал основной закон птичника — сядь повыше и поливай нижних. Сам утвердил сие. И вдруг. Это с ним. Он и не думал, что ЭТО так ужасно пахнет. И опять гогот. Причем, всеобщий.

А через несколько дней человек в таком же, как у Раджей, по цвету костюме (уважают) забрал его с собой. Видно, для новой должности. Опомнились. Он еще вернется. Раджа торжественно оглядел всех. А гусю, и остальным гогочущим явно не жить. Люди бережно взяли его, как и положено — Раджа ведь, долго щупали. Наверное, делали массаж, извиняясь так. Он принимал их извинения. Ничего, он все перетерпит. И вернется. Но почему-то там все приговаривали: «Хороший шашлык будет»!

Он собирался многое свершить,

Когда не знал про мелочное бремя.

А жизнь ушла на то, чтоб жизнь прожить.

По мелочам. Цените, люди, время.

Мы рвёмся к небу, ползаем в пыли,

Но пусть всегда, везде горит над всеми:

Вы временные жители земли!

И потому — цените, люди, время!

Н.Коржавин

Читайте так же Агамали Мамедов: Звук самой громкой тишины