Четвертую часть доходов я отдаю

На содержание родителей своего мужа. Подруги говорят, что я сумасшедшая, а я не могу бросить стариков, которым не повезло с собственным сыном

История Виктории и ее мужа Бориса.

Она решила помогать его родителям, но втайне думает, что может навредить еще больше, раз ее тихий и мягкий супруг сам в принципе отказался от своих мамы и папы.

Придется набраться терпения, чтобы как-то аккуратно разобраться с таинственным и, вероятно, очень травмирующим прошлым.

Меня зовут Виктория, и мое имя полностью соответствует моей натуре — я люблю побеждать в любом деле, за которое я бы ни взялась. Поэтому, в принципе с работой у меня особо никогда не было никаких проблем. Я работаю с 16 лет — совмещала и университет, и подработки. Несмотря на то, что я из обеспеченной семьи, на шеи у родителей никогда не сидела. Видела, как отец всю жизнь за письменным столом: то научные труды по социологии и психологии, то лекции, то взялся за собственный канал и соцсети. Мать-художница тоже всегда трудилась, не покладая рук, ни одно предложение о сотрудничестве не пропускала, ее работы в свое время продавались на многих выставках, а начинала она с ярмарок народного творчества. Так что я не понаслышке знаю, как своим трудом и талантом добиваться в жизни поставленных целей. У меня есть младшая сестра — Валерия. Ей тоже с именем повезло, и она тоже очень волевая натура, врач-стоматолог. И почему-то у нас с ней очень похожие судьбы и мужья.

Сейчас у меня административная должность плюс я собираюсь открывать свою картинную галерею в онлайн-формате. Мне нравится искусство, я в нем немного разбираюсь благодаря матери. Продажа картин дело кропотливое, сложное и здесь нужно терпение. Это не хлеб или молоко, за которыми очереди в любое время года и при любой экономической обстановке в стране. Здесь нужно и чутье, и талант, и вложить капитал. Я немного скопила денег, и вот хочу реализовать свою мечту. Если все получится, я уволюсь с работы, и всю оставшуюся жизнь буду заниматься формированием частных коллекций, организацией выставок и продвижением талантливых художников. Хочу открыть свою галерею не только в онлайн-формате, но еще и офлайн.

Из моего рассказа вы уже наверное понимаете, что я девушка непростая, с характером, вкусом и запросами. И вот, однажды в клинике у сестры познакомилась с врачом-стоматологом. Сестра, Валерия, очень удивилась, что мне понравился такой мужчина: мягкий, кажется что даже робкий. А мне все казалось милым: и его свидания, и ухаживания, и подарки. Ухаживал он красиво. Мог себе позволить и букеты в 1000 роз, и брендовые сумки, и рестораны. Я понимала, что он очень даже неплохо зарабатывает. Если говорить честно, клиника моей младшей сестры не из дешевых в городе. И, соответственно, зарплаты врачей также не страдают. Все было прекрасно до самого момента свадьбы, когда Борис почему-то стал нервничать и мне показалось даже не хотел звать родственников на свадьбу. Я удивилась и немного смутилась. Только после свадьбы я узнала, что у Бориса очень серьезный конфликт с родителями. И при этом они практически на грани нищеты. Сын, видя обстановку и все понимая, тем не менее, отказывается помогать. Добиться ответа на вопрос о том, что происходит, и почему между сыном и родителями такие отношения, невозможно ни от одной из сторон. Сестра разводит руками. Удивительно, но у нее похожая семейная драма. Только ее муж-стоматолог, несмотря на конфликт с родителями по-прежнему им помогает, и они ни в чем не нуждаются. Несмотря на конфликт с матерью-тираном, сын все же нашел в себе силы поддерживать какие-то связи и отношения.

Мой же муж Борис не говорит ничего и сильно замыкается в себе при попытках расшевелить его и вызвать на откровенный разговор. Он прямо сникает на глазах и чуть не плачет (по крайне мере, мне так начинает казаться). Я не знаю, чем ему помочь, но и его стариков тоже не могу оставить, раз уже взялась помогать — какие-никакие, но родители.

Недавно моя сестра рассказала мне, что в клинике услышала от Бориса что-то вроде “вы не знаете, что те родители делали со своими детьми, поэтому не судите заведомо”. Оглянувшись тайком она заметила, что Борис в ожидании прихода пациента по записи что-то объяснял кому-то по телефону. Догадываться и додумывать чужое прошлое — это последнее дело, конечно, но, тем не менее, мне кажется, что конфликт был серьезный, буквально идеологический и очень сильно травмирующий психику.

Я безумно люблю своего мужа, но мне больно, что его родители живут в такой нищете. При этом Борис абсолютно никак не реагирует на мои вопрошания по поводу того, как он относится к моей помощи его родителям. Только молчит и грустно на меня смотрит. Я понимаю, что если спровоцирую скандал с криками и разборками, что мне совершенно не свойственно, я, скорее всего, так и не выведу его на чистую воду. Борис чувствует, когда я включаю в себе актрису. А сам он также совершенно не любит разборок, скандалов, интриг и сплетен.

Вот так и живем: любим друг друга и много молчим о чем-то, что теперь гложет уже нас двоих. Пока что свою материальную помощь его родителям я не собираюсь прекращать, но постараюсь убедить мужа в том, что при его доходах давно уже пора подумать о том, чтобы инвестировать также и в собственную душу. Иными словами, — записаться на серьезный курс терапии к хорошему специалисту. Потому что этот ад с тайнами и непростым прошлым не может продолжаться вечно.