В Якутии простились с Вячеславом Карповым

Сегодня, 31 августа, Якутск простился с выдающимся борцом, первым из Якутии чемпионом СССР среди юношей, организатором и руководителем якутского спорта Вячеславом Павловичем Карповым.

Владислав КОРОТОВ прислал в редакцию статью, написанную 14 лет назад, к 60-летию своего «старшего товарища, замечательного человека, умного и начитанного собеседника»…

В борьбе – моя жизнь…

Не найдется, наверное, якутянина, которому не было бы известно имя Вячеслава КАРПОВА. В канун его 60-летия мы встретились с Вячеславом Павловичем. Темой нашей беседы не стала его спортивная биография, ни даже взлеты и падения в его судьбе. Мы говорили с прославленным борцом, а ныне директором Республиканского шашечно-шахматного центра, просто о жизни. Но не обошлось при этом, разумеется, без диалогов о спорте. В конечном итоге эти диалоги превратились в монолог нашего героя.

Досье «СЯ»:

Карпов Вячеслав Павлович – первый из Якутии чемпион СССР среди юношей.

С 10 лет начал заниматься вольной борьбой у выдающегося тренера XX столетия Д.П.Коркина.

Мастер спорта СССР. Мастер спорта ЯАССР по борьбе хапсагай.

Кандидат в мастера спорта по русским шашкам.

В 1966 г. за выдающиеся спортивные достижения и большой вклад в развитие вольной борьбы занесен в Книгу Почета г.Якутска.

Заслуженный работник физкультуры и спорта РС(Я). Почетный гражданин Чурапчинского улуса. Отличник физической культуры и спорта Российской Федерации. Лауреат республиканского движения «2000 добрых дел», стипендиат международного детского Фонда «Дети Саха-Азия; (2001г.), лауреат спорта XX века, почетный работник ДСО «Урожай».

1964 г. 

Серебряный призер РСФСР (юноши), Оренбург (49 кг) 

5 место на первенстве СССР (юноши), Актюбинск

1965 г. 

2 место в отборочном первенстве РСФСР (взрослые), Ярославль (52 кг). Приз за лучшую технику.

Чемпион ЦС «Урожай» (юноши), Черкесск (55 кг)

Чемпион СССР (юноши), Махачкала  (52 кг)

Чемпион ЦС «Урожай» (взрослые), Нальчик (57 кг)

1966 г. 

3 место на Международном турнире, Тбилиси (52 кг)

Чемпион ВЦСПС, Таллин (57 кг). Приз за лучшую технику 

Чемпион РСФСР (молодые), Нальчик (57 кг). Приз за лучшую технику 

Первенство СССР среди молодежи, Тбилиси (57 кг.) 

1967 г.  

Победитель Международного турнира на призы Салавата Юлаева, Салават. Приз за лучшую технику

Победитель первенства Казахской ССР (Н.Абдиров), Караганда. Приз за лучшую технику

1969 г.

Чемпион ЦС «Урожай», Орел (62 кг). Приз за лучшую технику

Победитель Международного турнира, Раднево, Болгария

1970 г.

Бронзовый призер ЦС «Урожай», Ейск

Чемпион Спартакиады сельских спортсменов СССР, Кишинев (63 кг). Приз за лучшую технику

Победитель Международного турнира, Ямбол, Болгария (57 кг)

1971 г.

Победитель Международного турнира на призы А.Алиева, Махачкала (57 кг)

Чемпион Спартакиады Дальнего Востока и Сибири, Владивосток (62 кг)

Бронзовый призер Спартакиады народов РСФСР, Таганрог (57 кг)

Чемпион СССР среди сельских спортсменов, Иджеван (62 кг)

1974 г.

Чемпион Спартакиады среди сельских спортсменов РСФСР, Казань (62 кг)

1992 г.

Серебряный призер турнира «Звезды Якутии по вольной борьбе», Чурапча (62)

1994 г.

Бронзовый призер мира среди ветеранов, Рим.

«Откуда твой пуп, от кого твоя кровь…»

Родился я 6 апреля 1947 года в чурапчинском селе Чакыр, кстати, в доме известного земляка, писателя Эрилик Эристиина (С.Я.Яковлева), который в то время был переоборудован в больницу. Отец Павел Дмитриевич работал председателем колхоза имени Вячеслава Молотова, тогдашнего председателя Совета Министров СССР, поэтому дал мне его, такое редкое для саха, имя. 

Мать моя Евдокия Егоровна была простой колхозницей, из нескольких рожденных ею детей выжил только я. Она была родом из Кытанаха, жили на сайылыках (летниках) по соседству с Дмитрием Петровичем Коркиным. 

Отец по тем временам был довольно грамотным, имел образование 7 классов. Его поэтому не забрали на войну, дали ему бронь. В самое тяжелое военное лихолетье он руководил в Хатылы колхозом «Кыhыл ыллык (Красная тропа)». Сейчас в это трудно поверить, но он ни одного своего колхозника не отправил на печальной славы переселение на Север, отстоял всех. Ни один житель не умер от голода за все годы войны. Рискуя собственной жизнью, он подкармливал своих односельчан, тайком обеспечивая их мясом и другими продуктами. Если бы кто донес на него – не миновать ему тюрьмы. Старики потом всегда вспоминали его с благодарностью: «Твой отец был замечательным человеком». К великому сожалению, судьба отпустила ему немного – когда мне было всего три года, его не стало. Честно сказать, я его почти что не помню, в память врезалась только такая картина: меня держит на руках папина сестра, а он лежит в гробу на санях, запряженных лошадью… После похорон этого любимого отцовского рысака нашли мертвым на нашем алаасе Хоспохтоох, в трех километрах от поселка, он пал от горя по своему хозяину. Здесь какая-то мистика…

Вот дед мой был соратником Эрилик Эристиина, несгибаемым большевиком. Отец был таким же ярым коммунистом, а я всю жизнь прожил беспартийным. Хотя по воспитанию все же нас можно назвать коммунистами без партийного билета. Советская власть, если по справедливости, во многом была лучше нынешней. Меня вот только угнетает, что простой народ тогда жил очень бедно, практически бесправно. До 60-х годов ведь колхозники не имели права получить паспорта – это же, по сути, было крепостным правом. Люди тогда трудились по совести, от зари до зари, получая за это крохи на трудодни. Еще больно от того, что в советские времена совсем не вели социального строительства – жилья, школ. Теперь лучше времена настали, только работай от души. Свобода слова – можно высказывать все, есть деньги – езжай куда душа просится… Я не понимаю и не жалею тех, кто плачется, сетуя на безработицу, сегодня даже в селе при желании можно жить хорошо, найдя приложение своим силам и уму. Молодежь что-то никак не желает отходить из-под родительского крыла, живет зачастую на иждивении своих стариков. В этом отчасти виноваты мы сами, обеспечивая своих детей всем готовеньким – образованием, работой, жильем… На самом деле молодым нужно добиваться успеха в жизни своими силами, строить свою жизнь своими руками. 

Человеку в этой жизни сложно без крепкого тыла – им для меня стала моя супруга Татьяна Петровна. Татьяна родом из известной в Чурапче и во всей республике семьи Федоровых. Отец Петр Николаевич из настоящих якутских интеллигентов, учил многих в Чурапче, старший брат Мухарям Петрович – известный нейрохирург, второй брат Дмитрий Петрович открыл первую в Якутии частную нотариальную контору. 

Мы с Татьяной поженились в 1972 году. И с тех пор вместе. Я благодарен судьбе и ей, что даже в самые трудные времена она не отвернулась от меня. Счастлив, что женился на ней 35 лет назад, надеюсь, и она тоже. Сейчас Татьяна Петровна является помощницей депутата А.И.Поисеевой.

У нас двое детей. Сын Павел окончил Российскую академию физкультуры, работал в Минмолодежи и спорта, сейчас трудится на частном предприятии. Невестка Наталья Валентиновна работает диктором на НВК «Саха». Дочь – Айталина работает в Медцентре медсестрой, зять Кэскил – в ОАО «Нижнеленское». Радуют нас двое внуков. Старший Айсен учится в 4 классе, увлекается шашками, занимается у супругов Кычкиных и играет на уровне кандидата в мастера спорта. Самое большое его достижение – этой зимой сыграл вничью с корифеем якутских шашек Николаем Саввиновым. Изъявляет желание попробовать себя в борьбе. Вячеславу Павловичу Карпову-младшему скоро будет четыре года. Пока еще не определился с видом спорта, в который пойдет.

О предках и родословной

Говорили, что мои и дед, и отец неплохо боролись на ысыахах, был известным борцом и силачом и дядя по отцу Петр. Отец был среднего роста, но ловкий и достаточно сильный, в годы войны выигрывал первенство района по хапсагаю – а ведь тогда не было весовых категорий. Недавно узнал, что еще более сильные борцовские гены передались мне по линии матери – прадед Чуопчаар Кестекуун ни разу в жизни не проигрывал в борьбе хапсагай в своем родном Кытанахе и во всей округе. Кстати, кытанахский краевед Николай Михайлович Матвеев составил родословную предков матери вплоть до 18-го века, включая данные о количестве земель и скота – все это, оказывается, сохранилось в архивах. А дед по отцу дожил до 84 лет, он рассказывал мне о своей родословной до 17-го века, к сожалению, я не записал эти бесценные сведения. Он говорил, что наш род ведет свое начало от человека по имени Тэлгэhэ. О происхождении чакырцев написал в своей книге Михаил Капитонович Кириллин, по его данным, наши предки именовались Баай Байара (богатые баяринцы). Мать также была из довольно состоятельного рода, все свои серебряные и золотые украшения, доставшиеся от родителей, она сдала во время войны. Считаю, что вообще родословная имеет большую роль в судьбе человека, является определяющей в его жизненном пути, в любой его ипостаси – в науке ли, искусстве или спорте. 

Вот недаром одним из предков Павла Пинигина считается знаменитый мегинский силач Бараммат Байбал (Неиссякаемый силой). Говорили, что он был небольшого роста, но весь как литой, налитый мощью. В старину существовала такая силовая забава, называемая «ньуоскалааhын (подъем ложкой)». Лежащего человека следовало при этом приподнять, действуя сложенными руками как ложкой. Сохранились предания, что Бараммат Байбал таким образом приподымал с земли известного силача, двухметрового Боссоойко – Рахматуллина. Кстати, я в школе учился с внуком Боссоойко Гизатуллой. Дочь силача, спасая от репрессий за отца, в гражданскую войну примкнувшего к повстанцам, именовавшимися в советский период белобандитами, увезли в Чурапчу, где она вышла замуж за своего сородича. Так вот, в 1976 году он приезжал из Черновцов на похороны матери – ростом и дородностью был под стать знаменитому Александру Медведю.

О школе жизни в школе-интернате

Мать очень хотела дать мне образование, поэтому в 6 лет отдала в школу, в «нулевой» класс. После смерти отца она вышла замуж в Мындагаайы, там я и проучился полтора года. Но новоявленный папа сильно пил, поэтому они разошлись по-доброму, отчим перевез нас и устроил в районном центре – в Чурапче. Учился в средней школе, затем в четвертом классе по заявлению матери меня приняли в школу-интернат, где и проучился до окончания седьмого класса. Так что я был первым выпускником этой школы-семилетки, которая нынче отмечает свое 50-летие.

Годы учебы в интернате я вспоминаю всегда с особенной теплотой. Там я  прошел самую настоящую школу жизни – первые, оставшиеся на все последующее время друзья, постижение сложного интернатского жития-бытия, обучение умению обходиться без материнского пригляда… В интернате работали учителя и воспитатели, прошедшие войну – кто на фронте, кто в тылу. С благодарностью вспоминаю их родительскую ласку и заботу, огромное педагогическое мастерство и энциклопедические познания. К примеру, Василия Федотовича Ермолаева – известного на всю республику агронома, писателя Николая Николаевича Павлова – Тыасыта, здравствующего до сегодняшнего дня руководителя Совета ветеранов Ивана Михайловича Павлова, очень добрую воспитательницу Евдокию Михайловну Барашкову, читавшую нам множество книжек, ее супруга Константина Сергеевича Постникова, много лет сопровождавшего нас в поездках на соревнования. В интернате я и приохотился к чтению, сопровождающему меня всю последующую жизнь. 

В восьмом классе стал учиться в самой «Чурапче» (в отличие от микрорайона школы-интерната так называли сам райцентр), где в 1965 году окончил одиннадцатый класс. Нас учили замечательная учительница Яна Викторовна Алехина, ставший впоследствии народным писателем Якутии ее муж Василий Яковлев – Далан, известный поэт Алексей Бродников, ставший затем крупным советско-партийным руководителем Николай Михайлович Адамов, отличный физик Алексей Петрович Ермолаев, директором был участник войны Гаврил Дмитриевич Ефимов. Наш класс был большим и дружным, таким остаемся и поныне, отмечаем каждую круглую годовщину. На 20-летие выпуска пригласили всех учителей, провели ысыах на берегу Чурапчи-Эбэ. Из нашего класса вышли пять заслуженных работников – в их числе депутат Ил Тумэн Альбина Иннокентьевна Поисеева, заслуженный работник ЖКХ России Юрий Вонифатьевич Баягантаев, один из пионеров золотодобычи в Усть-Мае Филипп Данилович Кронников. В 10-11 классах мы с Альбиной практически не учились, все время выезжали на сборы да соревнования.

О Петровиче

Начал я заниматься вольной борьбой у Дмитрия Петровича Коркина. Тренировались мы в небольшом актовом зальчике, где каждый раз приходилось расстилать основное наше богатство – около 20 матов, набитых ватой и тяжеленных. 

Дмитрий Петрович – действительно великий человек, хотя в полной мере осознали мы это только после его смерти. Он был совершенно другим человеком, отличным ото всех его окружающих. Петрович с молодых лет выбрал себе эту стезю, поставил перед собой высочайшие задачи, цели и никогда не отклонялся от их воплощения, претворения. У него не было в жизни других дел и увлечений – только борьба. Мне даже кажется, что он стал русоведом для того, чтобы хорошо овладеть русским языком. 

В 1965-м я окончил школу и мог поступить в любой вуз, на любой факультет – меня бы приняли. Но я как-то подсознательно, в подражание Петровичу, поступил на филфак, на русское отделение. Может, если бы я туда не пошел, жизнь сложилась бы совсем по-другому, кто знает… Николай Кириллович Алексеев отговаривал меня от этого шага, я не послушался. В школе я много читал, как уже говорил, поэтому считал себя подготовленным, но вуз – это ведь вовсе не школа, к тому же было очень много «лишних» на мой взгляд предметов – старославянский, древнерусский и т.д.   Пришел на факультет, а там на весь курс – пять парней… Ни один из нас не окончил университета, кто ушел, кого «ушли». Мать заболела, и я со второго курса уехал домой, в Чурапчу. Перевелся как бы на заочное, но так и не окончил. До сих пор не могу понять, почему не пошел на историческое, ведь я до сих пор люблю историю…

Еще одна особенность Коркина – это то, что он начинал тренерскую работу с того, что тренировал своих сверстников, взрослых по сути людей. Поражает то, что они его очень уважали, он обладал у них непререкаемым авторитетом. Всем своим поведением, безупречной своей жизнью он заслуживал глубочайшего уважения у всех – на интернатском холме он был Царем и Богом. У него была особая аура – все его коллеги, руководители увидели и почувствовали в нем его особую миссию, его высокое предназначение – и пошли ведь за ним, поверили ему. Он умел подчинять своим требованиям, не применяя наказаний или угроз, сотни мальчишек, не особо-то отличающихся примерным поведением – ведь приезжали к нему «отборные» ребята, такие, как Захар Чукров,  Ганя Дмитриев, Юра Андреев (надеюсь, они не обидятся на меня за эти слова). Придет он на тренировку, если кто-либо заслуживал порицания – сядет на ковер и молчит десять минут, двадцать, смотрит только исподлобья. Никто и не смел пошевельнуться, не то что слова сказать или засмеяться… Не скажу, чтобы его боялись или подавлял он всех психологически, просто перед ним благоговели, уважали в огромной степени.

А теперь наши тренеры не имеют такого отношения со стороны своих учеников.
Дмитрий Петрович не мог со мной ездить на соревнования, сопровождать меня или других ребят – он был тяжело болен. Я счастлив, что исполнил его мечту – стал чемпионом Союза. Впервые я видел его искреннюю, неподдельную радость, когда 18-летним выиграл чемпионат республики среди взрослых. 

Петрович никого не выделял из своих учеников, хотя любимчики, те, на кого он особенно рассчитывал, конечно же, были. Одним из таких был я. Когда читаешь статьи тех лет Ивана Кычкина, понимаешь, что он возлагал на меня очень большие надежды. Но тем не менее он этого не выказывал, ведь позднее таких чемпионов у него стало много, для него все были равны – что чемпион мира, что второразрядник, даже не выигравший районное первенство. 

В 1964 году, когда открылся спортивный интернат при Чурапчинской средней школе, приехало множество ребят, талантливых, перспективных, и вместе с тем и вольнолюбивых, порой не считающихся с дисциплиной – в спорт идут ребята сильные, не вписывающиеся в рамки. И только через два года «наверху», была открыта уже республиканская спортивная школа-интернат. 

Вот эта спортшкола стала первой в республике и сразу обрела широкую славу. Сюда прямо-таки рвались лучшие ребята со всей Якутии. Петрович каждого сам лично осматривал, беседовал с ним, некоторым давал от ворот поворот. У него была удивительная способность визуально определять перспективность мальчишек. Он проверял новичков в деле, устраивая схватки с более опытными ребятами. 

Дмитрий Петрович во многом опережал свое время, был новатором. Он первым в СССР начал задавать большой объем тренировочных занятий. Когда мы уезжали на сборы, чувствовали себя как на курорте: отработал полтора часа тренировок до обеда, полтора часа после – и свободен. А у Петровича никогда не знали, когда закончится тренировка – то ли  через два часа, то ли через четыре… Поначалу, как я понимаю теперь, у него не было наработанной методики, ведь научно разработанных методик тогда не было вообще, он действовал методом «трех П» – путем проб, побед и поражений, искал свой путь, свою методику. Он давал очень большие нагрузки, после этого прерывал тренировку минут на пятнадцать, мы садились на ковер и слушали его беседу – о борьбе, о прославленных спортсменах. Это было что-то сродни восточной медитации, погружения в философию борьбы.

Но затем он нашел свою дорогу, начал проводить тренировки совершенно по-другому. Он очень скрупулезно и педантично записывал все свои занятия, весь ход тренировок. Начал фотографировать, снимать на кинопленку различные соревнования. Ввел индивидуальные занятия, оставлял после тренировок троих-четверых и работал с ними. Многое из используемого нынче он сам придумал и ввел в свою практику – круговые тренировки, интенсивные спарринг-поединки с поочередно сменяющимися противниками (то, что используют «краповые береты»). 

После каждого возвращения с выезда ребята должны были обязательно заходить к нему, рассказывать и письменно составлять отчеты обо всем – как боролся, что было сделано правильно, в  чем были ошибки, какие новые приемы увидел или узнал. 

Некоторые считали его нелюдимым, угрюмым, тяжелым в общении. С теми, кто ему нравился, кого он любил – он общался очень близко, по-дружески, мог подолгу разговаривать, обо всем – не только о борьбе, причем говорил он на очень хорошем, литературном и богатом якутском языке. Он очень хорошо смеялся, у него была такая душевная, светлая, идущая из глубины улыбка.

Спиртного он вообще не воспринимал, не потому что болел, а органически и идейно не принимал алкоголь. А ведь это было время расцвета, самого настоящего разгула пьянства, пили тогда все – рабочие, секретари райкомов. Он же не пил, не участвовал в бесконечной череде застолий, проводимых по поводу и без, и потому был одинок, носил и переживал все это в себе. Он очень больно воспринимал случаи пьянства среди своих учеников.

Не миновала эта «злая чаша» и меня. Были времена, когда из-за пьянства чуть не скатился вниз, на самое дно. Супруга Дмитрия Петровича Александра Семеновна мне много позже рассказывала, что когда из-за этого я ушел из борьбы в прямом смысле – уходил от него, он молча стоял у окна, провожая меня взглядом, на глазах у него были слезы.

Некоторые говорили, что он не подготовил себе преемника. Мне кажется, что это неверно, он готовил Михаила Скрябина, он должен был сменить его. Когда я работал в ШВСМ, мы с Юрием Петровичем Баишевым приглашали Михаила Степановича, он мог бы быть замечательным старшим тренером, но у него не тот характер, он слишком мягкий – не переносил всяческих интриг. 

Своему становлению как личности, как человека, кроме Дмитрия Петровича, я обязан двум Михаилам Ефимовичам – первому президенту М.Е.Николаеву и бывшему секретарю Чурапчинского райкома партии М.Е.Пермякову.

О литературе и чтении

Хотя люблю читать с детства и преклоняюсь перед литературой, в особенности – исторической, но дара самому писать Бог не даровал. Меня все время просили написать воспоминания о Петровиче, вот однажды взялся и выдал несколько страниц – получилось кратко и емко. Горжусь тем, что в название своей книги мой учитель К.С.Постников вынес слова из моего рассказа о Коркине «Үйэлэргэ ааттана туруоҕа… (Имя его сохранится на века…)». Правда, писал и пишу стихи, но это для себя. Люблю поэзию Ивана Егоровича Слепцова-Арбиты (При этом Вячеслав Павлович на память продекламировал лирическое стихотворение Арбиты на якутском языке – автор). Удивительно, что его не призвали на войну; больно, что за два его стиха, признанных антисоветскими, посадили в тюрьму.  Он был человеком совершенно иным, не укладывающимися в принятые стандарты, «не от мира сего», юродивым или блаженным его не назовешь, скорее, у него были некие задатки от шамана. 

О подделках, патриотизме и интернационализме

Не ошибусь, если скажу, что моя юность прошла на Кавказе. Петрович по состоянию здоровья не мог постоянно ездить со мной, так что я по два-три месяца подряд находился на сборах, оттуда уезжал на соревнования. Занимался под руководством отличных тренеров: хорошо знакомого якутянам Аркадия Карапетяна, осетинского богатыря Михаила Бекмурзова, неоднократного призера СССР Анатолия Тимохина, «профессора борьбы» Дмитрия Миндиашвили (именно под его началом в 1966 г. я первым из якутов стал чемпионом России среди молодежи).

Впервые за пределами республики на крупном соревновании я выступал в 1964 году на первенстве Советского Союза. Оно прошло в Актюбинске, ныне – Актобе, где, кстати, в прошлом году стал чемпионом мира по шашкам наш Николай Стручков. Тогда учился в 10-м классе. Правила тогдашние были очень странными: выиграв у ставших вторым, третьим и четвертым, сам я оказался на пятом месте. Ведь проиграл я только чемпиону – от обиды зашел в пустой зал и расплакался, так сильно было желание выиграть Союз и выполнить задачу, поставленную тренером. Когда еще был пятиклашкой, Петрович сказал мне, что я стану чемпионом СССР. Видите, какие казавшиеся в то время недосягаемыми высокие цели он ставил и себе, и нам, насколько он верил в нас. Тогда же чемпионы района казались нам чуть ли не богами. 

А проиграл я боровшемуся по поддельным документам, старше меня возрастом парню. Какой психологический удар наносят юным спортсменам такие тренеры?! Не меньше угрызений совести наверняка испытывали и сами такие «детки». С тех пор всю жизнь я выступал против таких подделок. А ведь и у нас подобная практика процветала махровым цветом, сам был свидетелем, как приносили пачками десятки «новых» паспортов.

Там меня поселили в одной комнате со старшим братом олимпийца Сослана Андиева – Сергеем, впоследствии становившимся чемпионом СССР. С ним я дружил до самой его смерти.

В 1966 году на чемпионате РСФСР среди молодежи в Нальчике всех «в одну калитку» поборол. На Союз поехал в Тбилиси. Хотя и не люблю, когда жалуются на засуживание, но против факта не попрешь – там меня натурально засудили, я выигрывал у ставшего затем чемпионом СССР среди взрослых Владимира Черткова с преимуществом в 10 баллов, победу дали ему. Финал проходил ближе к полуночи, судьи дремали сидели или делали вид, что не замечают моих бросков – я выполняю прием, засчитывают ему. А что я мог поделать – один, ни тренера у меня, ни секунданта?! Таким образом я стал шестым. 

Я очень долгое время выступал вместе с кавказскими борцами, дружил с ними, в особенности с дагестанцами – Загалавом Абдулбековым, братьями Аминуллой и Насруллой Насруллаевыми. На Кавказе не уважают проигрывающих, но уж если ты выигрываешь, если ты доказываешь это своей борьбой, значит, «ты – мужчина». Таков кавказский менталитет – они не уважают слабых, не считаются с ними.

В 1972 году вместе с Романом Дмитриевым З.Абдулбеков первым из дагестанцев стал олимпийским чемпионом. Он очень уважал наших борцов, и после чемпионата России в Махачкале пригласил всю якутскую сборную к себе домой. Как раз тогда Загалав женился, но его супруга к гостям не выходила, на Кавказе не принято показываться замужним женщинам в мужском обществе. Я тогда настоял на том, чтобы он ее показал, Загалав завел меня одного в комнату, где она была, к гостям она так и не вышла, вот так кавказцы крепко соблюдают свои обычаи. 

Очень дружен был с чеченцем по национальности Саидом Абдуллаевым. Его старший брат Деги Багаев также был моим хорошим товарищем. Вот хочу съездить в Дагестан, повидаться с друзьями, пока не получается…

О борьбе и борцах

Мы были скромными, не жаловались, не апеллировали к судьям. А сейчас посмотришь на иных ребят, проиграют на деле – начинают «выступать» на голом месте, пинать столы и стулья, это удел слабых, такие далеко не могут пойти. Не воспринимаю игру на публику. Сильные люди – скромные.

Если говорить о коренных различиях борцов нашего времени и современных ребят, то сразу бросаются в глаза их стандартные действия, ограниченный арсенал приемов, можно только из них выделить Семена Семенова. Действуют и мыслят шаблонно, при малейшем изменении ситуации теряются. У борцов первого-второго поколений у каждого был свой почерк, возьмите хоть Сахааччу-Николая Захарова, Владимира Андросова, Павла Пинигина, Александра Иванова… Про Павла у нас укоренилось стереотипное и вместе с тем ошибочное мнение, что он выигрывал только благодаря своей неукротимой воле, но ведь кроме этой самой воли ведь нужны еще недюжинная физическая сила и блистательная техника. Он прежде всего блестящий технарь, в этом отношении даже превосходил Александра; у Саши техника эффективная, ее видно визуально, а броски Паши, его приемы мог заметить только настоящий специалист. Борьба сродни музыке, ее понимает только знающий в тонкостях человек, ее внутреннее содержание, то же имеет место и в шашках. 

Считаю правильным, что мы пытаемся выйти на мировую арену через другие страны. Семен Семенов мог бы на равных соперничать с кавказцами. Леонид Спиридонов сейчас – зрелый борец мирового уровня, сейчас ему нужно только чуточку везения. Мы не можем с достаточной степенью определенности сказать, что его может обыграть тот или иной его соперник. Олимпийская слава – она приходит в свой час, не раньше и не позже, это подарок судьбы, который дается нам в руки только великими трудами, тоннами пота и терпением. 

Дойдя до определенного уровня, спортсмен как бы достигает своего потолка и останавливается в своем развитии, ему требуется «доводка», «огранка». Вот в это время его нужно отдать в руки тренера соответствующего класса, соответствующего мастерства. 

Мне кажется, у нас мало спортсменов, действительно занимающихся на профессиональном уровне, отдающихся своему делу всем сердцем и душой. Мы перегружаем наших ребят на юношеском уровне, стремясь добиться конкретных результатов. Надо их в этом возрасте беречь, ведь крепость нервной системы ребенка, юноши не беспредельна. Владислав Андреев на чемпионате Европы в Москве выступил просто блестяще, надо было дать ему передохнуть. 

Чувство патриотизма в наше время было огромным фактором, стимулирующим нас. Мы без громких слов, безо всякой пафосности, действительно всегда думали о своей ответственности перед своей родиной, Якутией, не представляли себе, как мы можем смотреть в глаза своим землякам после проигрыша. Боролись не ради призов или денег. Сейчас этого, увы, очень мало. Вот недавно видел по телевизору, как наши волейболистки после своей победы на чемпионате мира пели российский гимн. Честно говоря, слезы навернулись на глаза и приятно стало на сердце. Не знаю, сколько наших спортсменов знают слова гимна России или Якутии, мне кажется, очень мало… С этого надо начинать при обучении борьбе, подготовке к Олимпиаде. В прошлом году в Чурапче спрашивал у ребят-борцов, ради чего они борются. Не получил ни одного вразумительного ответа, горько от этого… 

О шашках, шахматах и вновь о борьбе

Шахматы – это мое давнее увлечение, еще в детстве я входил в школьную сборную. А шашками серьезно увлекся много позднее, в 32 года. Через два года выполнил кандидата в мастера спорта. К званию мастера не стремился, это ведь огромный труд, сродни научной работе. Шашки – это высокоинтеллектуальный вид спорта, в отличие от борьбы (пусть на меня не обижаются ребята-борцы). Борцы в любой ситуации могут себя защитить, а шашисты – это интеллигентный, очень тонкий, ранимый, даже где-то и в чем-то беспомощный народ (смеется). Им нужно помогать всегда, поэтому я и пошел в шашки. Как-то один знакомый сказал моей жене: «Что это твой Карпов возится с шашистами вместо того, чтобы поднимать борьбу?»

А ведь я уходил, вернее, приходил «борьбу поднимать». В 1985-1988 гг. я работал председателем Чурапчинского спорткомитета, затем, видя, что борьба на родине Коркина начинает терять свое былое величие (а это с тех пор и до сегодняшнего дня больно отзывается во мне), несмотря на уговоры, попросился в ДЮСШ. Но серьезного прорыва не получилось, не сделал. Видимо, это все же подарок судьбы, когда попадаются талантливые ученики. К сожалению, таковых в то время не нашлось. По согласованию с М.Д.Гуляевым, бывшим в то время директором республиканской спортивной школы-интерната, разобрали и перевезли «вниз», в «Чурапчу», тот самый зал, где мы занимались в свое время с Сахааччей и другими ребятами, отстроили его. Хотел работать там, с учащимися школ райцентра, где обучается около тысячи школьников.

Но тут В.П.Ноговицын, назначенный министром спорта, туризма и молодежной политики, после двух отказов все же уговорил меня перейти в ШВСМ. У него было свое для этого теоретическое обоснование: «Дважды звездами не становятся», имея в виду, что раз ты был звездой на ковре, тебе не стать звездным тренером. Я не обиделся на него, знал, что он верил в меня как в руководителя, организатора. 

На самом деле я не приемлю такой теории. Эти отговорки придумали слабые тренеры. Почему бы хорошему борцу не стать хорошим тренером, ведь именно он знает в тонкостях свой вид спорта? Возьмем хотя бы Вячеслава Фетисова – замечательный спортсмен и отличный наставник, завоевывал Кубок Стэнли и как игрок, и как тренер.

Я снова отвлекся на борьбу. Возвращаясь к шашкам: когда приходят новички, сразу видишь, что они из себя представляют – у кого есть искра божья, кто умеет нестандартно мыслить…

Многие удивляются, что я являюсь тренером гроссмейстера Александра Азарова. В 80-х годах в шашечных журналах постоянно попадались на глаза записи партий А.Азарова, я думал, что это какой-то крупный российский мастер. Узнал, что это наш якутянин, только когда он вернулся на родину в 1986 году и для него не нашлось работы. Я преклонялся перед его именем, поэтому пригласил Сашу в Чурапчу. С тех пор мы вместе. Меня поражало, что в Чурапчу, на край света, из Москвы и Ленинграда приходили письма от именитых мастеров, которые просили Александра разобрать ту или иную партию, интересовались его мнением. А он записал меня своим тренером, потому как я помогал ему морально и материально, в основном оказывал моральное содействие – ведь я не знаю так хорошо теорию шашек, чтобы советовать ему, учить его чему-либо…

Мы не умеем ценить людей… Саша Азаров и Ганя Колесов – гиганты в мире шашек, они – гении, такие же, как Пинигин в борьбе.  

В прошлом году я из-за шашек поспорил с первым нашим президентом М.Е.Николаевым. На чемпионате Европы по борьбе мы сидели рядом и заговорили о шашках и шахматах. Михаил Ефимович шахматы ценит куда выше шашек, вот это, говорит, настоящая, мудрая игра. Конечно, шахматы – великая игра, недаром говорят, что есть две великие игры – футбол и шахматы. А я заступился за свои шашки, они на самом-то деле точно такая же глубокая, неисчерпаемая в своей многогранности, мудрости игра. Но вместе с тем они различаются по своей сути: шашки – это логическая игра, а шахматы требуют абстрактного мышления. Вот есть одна такая вроде бы незатейливая на вид шашечная задача, уверен, что ее не решит даже чемпион мира по шахматам А.Карпов, между тем она подвластна любому шашисту уровнем не ниже кандидата в мастера. 

Вот возьмем вольную борьбу и борьбу хапсагай, это точно так же два совершенно разных вида единоборств, два разных мира… Мы этого не понимаем, говорим, «наши борцы достигли высот, используя арсенал хапсагая»… Роль хапсагая состоит по-моему только в том, что благодаря ему якуты с самых древних времен имели навыки единоборства, борьбы в ее прямом смысле, поэтому так легко и успешно «вписались» в вольную борьбу. А по своим приемам – техническому наполнению и психологическому содержанию хапсагай совершенно различается с вольной борьбой. К примеру, я где-то процентов на 70 только мог бы дать гарантию, что олимпийский чемпион П.Пинигин на пике своей карьеры мог бы стать чемпионом республики по борьбе хапсагай. А А.Иванов сколько выступал в хапсагае, столько же раз и проигрывал… Одно это говорит о том, что это две совершенно различные по природе виды борьбы. Если бы хапсагай был бы так же распространен в мире, как вольная борьба, то борцы-вольники близко к нему не подходили бы.

Мне могут сказать в укор, что я отсиживаюсь в тихой гавани шашечного мира, убежав из бурного моря борьбы. Но в шашках не меньшие, чем в других видах спорта, кипят страсти и процветает бурная жизнь. Я сейчас уже не хочу вмешиваться в борцовские дела, «великих» там и без меня хватает… Хотя в силу своего «упертого» характера на каждом совещании я говорю о борьбе, пытаюсь внести свои предложения. Делаю это не из амбициозных каких-то побуждений или чтобы просто досадить нынешним руководителям борьбы (я не выступаю конкретно против кого-то), а только ради того, чтобы любимая наша вольная борьба вернула свое былое величие. В борьбе – моя жизнь…