Театральный художник Дария Дмитриева: У людей издавна была тяга к красоте

  В Национальном художественном музее РС (Я) продолжается выставка «Образ нити, из которой соткан мир» художника театра, заслуженного деятеля искусств РС (Я), отличника культуры РС (Я) Дмитриевой Дарии Петровны. 

В сегодняшней прямой речи Дария Дмитриева поделилась размышлениями о любви к театру, творческом процессе художника по костюмам и своих «перемещениях во времени»: 

– Будучи ребенком, с тех пор, как ко мне в руки попали краски и карандаши, я всегда интуитивно тянулась к миру искусства. Постепенно этот мир  затянул, и пришло осознание, что творчество, возможно, станет моим  призванием. В окружении не было увлечённых рисованием, но в семейном кругу ценились прикладные занятия: кто плотничал и столярничал, кто красиво вышивал. Мой отец (Петр Никифорович Дмитриев – Туутук – прим. ред.) собирал фольклор и народные сказания. Когда мы были маленькие, к нам приезжали олонхосуты-сказители. Помню, как гостили Ноорой, Бээдьэлэ: до глубокой ночи они исполняли олонхо, мы уже засыпали, а отец внимательно вел записи от руки и на магнитофон. 

– Интерес к одежде у меня был всегда – в начальных классах я любила одевать своих кукол, причем они были разные, не только девочки, например, была кукла-заяц. Уже в старших классах я поняла, что хочу именно создавать одежду, рисовать и придумывать ее.  

– Театр мне близок с детства, мы смотрели все спектакли, которые шли в репертуаре. Раньше Музыкальный и Русский драматический театры  располагались в одном здании: в один день исполнялась опера, во второй – драматический спектакль, в следующий – балет, затем опять драма или комедия. Детьми  мы часто играли во дворе театра, потом шли смотреть спектакль.  Раньше дежурили вахтеры-бабушки, которые были нам всегда рады. Мы прятали в разных местах свои стулья, вытаскивали их и садились  в проходах – раньше такое было допустимо, но сейчас времена, конечно же, совсем другие. Я вспоминаю один случай: зал битком, стульев нет, а стоять два с лишним часа не только ребенку, но и взрослому – тяжело. Я радостно заметила венский стул за кулисами, схватила его и чувствую, что кто-то его держит и не отпускает. Поднимаю глаза и вижу – стоит солист оперы Александр Самсонов и говорит: «Это мой стул». Идет «Евгений Онегин». 

– В те времена культурная среда была очень открытая, мы росли рядом с ней. Глядя на все эти спектакли, я думала о том, какие можно делать  костюмы для всех актеров. И позднее тяга и любовь к театральному искусству перетянула к себе. Хотелось работать не где-нибудь, а именно в театре. 

– После школы я поступила в Московский текстильный институт им. А.Н. Косыгина (в настоящее время РГУ – прим. ред.) на факультет прикладного искусства. Наш институт всегда готовил художников-модельеров, которые работали в Домах моделей, создавали одежду для подиумов. Это была очень сильная школа, нам дали хорошую базу, именно в институте закладывалось умение рисовать, смотреть, видеть, оценивать, придумывать и творить что-то совершенно другое. 

– Процесс обучения был сложным, но вместе с тем весьма интересным. Все наши педагоги с огромной любовью относились к дисциплинам, которые преподавали – и каждый, конечно, считал, свой предмет главным. Живопись, рисунок и композиция были нашими любимыми предметами, но вместе с тем мы проходили материаловедение, начертательную геометрию, и многое другое из специфических областей, поскольку мы должны были знать даже химические формулы красителей. 

– Любимыми предметами были история искусств, история народного костюма – это кладезь. При нашем факультете был очень хороший музей, там хранились огромные альбомы образцов тканей, выпускавшихся в России в XIX веке. Их было много и каждый подписан: артикул, место производства. Весь этот архив прикладного искусства необходимо видеть и  погружаться в это знание. 

– Раньше практические занятия проводились в виде экспедиций, когда студенты выезжали и собирали в деревнях сохранившиеся народные костюмы. Работали как историки, антропологи, археологи, все записывали и зарисовывали. Во время нашей учебы, к сожалению, такие экспедиции уже не проводились, но нам посчастливилось поработать в музеях. Одна из интереснейших практик проходила в Вологодской области – край со своей уникальной культурой.  На Русском Севере многие из наших студентов никогда не были и когда мы воочию видели памятники архитектуры, монастыри, фрески, которые чудом  сохранились — это было незабываемо! Другая запомнившаяся практика проходила в Ленинграде – Эрмитаже и Кунсткамере. Наши педагоги договаривались, чтобы студентов могли пустить до прихода посетителей: мы собирались узким кругом, приходили часа за два и все залы были наши. В течение десяти дней нам ежедневно рассказывали лекции и знакомили со всеми экспозициями.   

– Когда ты видишь произведения искусства и костюмы воочию  – это совсем другой опыт, ты смотришь на это совершенно другими глазами. Нас учили видеть и ценить явления, не просто придумывать образы как полет фантазии, а именно создавать их, основываясь на народных традициях. 

– После выпуска из института многие разлетелись по разным городам и весям. Я возвратилась в Якутск и меня распределили в Министерство легкой промышленности. Придя туда, выяснилось, что у нас на тот момент была только швейная фабрика, но производство – это дело конструкторов, технологов, там совсем иная специфика. А в это время в Нерюнгри искали художника. Когда я добралась туда, меня ждало небольшое ателье, не предполагавшее ставки художника. Я ходила вся в раздумьях и  растрепанных чувствах, как вдруг узнала новость о том, что здесь открылся кукольный театр, буквально на днях ожидавший актеров якутской труппы. И как-то так получилось, что придя в этот театр, в итоге я осталась там, даже позвонила и получила открепление из Министерства легкой промышленности в Министерство культуры. Таким образом, восемь лет я проработала в Нерюнгри –  новом городе для молодых, которые приезжали туда после окончания учебы. С большой теплотой вспоминаю то время, Нерюнгри середины 1980-ых – начала 90-ых. Те годы были ознаменованы перестройкой, это было сложное время, но во всех и всегда искрилась вера в лучшее. 

– В Нерюнгри приезжали мэтры: я познакомилась с Николаем Николаевичем Поповым, который тогда заведовал секцией сценографов при Союзе театральных деятелей, с Леной Ивановной Гоголевой. Они посоветовали переехать в Якутск. Постепенно я поняла, что этот период моей жизни заканчивается и надо двигаться вперед.

– В советскую эпоху была совершенно иная культура восприятия спектаклей. Несомненно, люди тогда больше читали, впитывали литературу. Было большое количество действительно хороших радио и телепередач, музыкально-поэтических программ, часто звучала классическая музыка. Этого сейчас колоссально не хватает. Было много детских передач, как знаменитая «Радио няня». Я думаю, поэтому дети того времени гармонично воспринимали театральный мир, им было легче воспринимать происходящее на сцене. Сейчас у детей несколько другое восприятие, клиповое, фрагментарное. Ребенок должен учиться воспринимать, ему нужно показывать, рассказывать и иногда объяснять. Эту особенность стараются учитывать при постановках современных спектаклей режиссеры – что нужно моментами нечто, позволяющее юным зрителям сконцентрироваться, увидеть и услышать. 

– Когда есть возможность, стараюсь не пропускать премьеры. Театральному художнику сложно все отринуть и смотреть как простой зритель, все равно параллельно работаешь, улавливаешь, замечаешь. 

– Как человека меня вдохновляет и подпитывает время, проведенное с родными, природа,  интересные поездки, посещение любимых музеев. В музеях, кстати, каждый раз все видишь по-другому, зависит от настроения и устремлений. Недавно я вспоминала, какое сильное воздействие могут оказывать вещи на человека. Например, творение Леонардо – это картина, созданная даже не на холсте, а на картоне. Тем не менее, такие работы озаряют: слезы текут от того, сколько в них мощи и любви. Это сила искусства, проходящая сквозь время и оказывающая колоссальное воздействие на мир.   

  – Ещё я питаю большую любовь к книгам. Это началось в детстве с разглядывания иллюстраций в сказках. Одной из любимейших книг стала «Легенда о Тиле Уленшпигеле» с великолепными иллюстрациями художника Евгения Кибрика. Всегда было трепетно держать хорошую книгу в руках, ощущать какой у нее переплет, фактура бумаги, что на ней изображено. Иллюстрации всегда уносили в другой, особый мир – было бесконечное любование и восхищение этим миром. 

– Меня привлекает многозадачность деятельности, смена  труда – это лучший отдых. Я очень рада, что есть возможность порисовать от души и затем погрузиться уже в совершенно другой творческий процесс. Когда стоит задача сделать иллюстрации к литературному тексту необходимо погружение, уединенность и состояние покоя. В работе с костюмами, наоборот, надо знакомиться с источниками и находиться в диалоге с режиссерами, актерами, закройщиками, портными. 

– Деятельность художника включает работу до, во время и после спектакля, постановки, съемок. Рабочий процесс неизменно начинается с ознакомления с текстом автора и сценарием. Когда в театре выбирают определенную пьесу, полностью прочитываю текст и желательно несколько раз, потому что каждый раз открывается что-то новое, что ты раньше не замечал. Чаще всего делаю пометки, потому что где-то всплывает что-то такое, что может зацепить, от чего можно оттолкнуться для создания образа. Процесс также зависит и от режиссеров, каждый со своим очень своеобразным стилем, видением и мироощущением, совершенно разными методами воплощения заданного.

– Сцена диктует свое, потому что пространство все-таки создает абсолютно другой мир, иногда призрачный, а бывает – сюрреалистичный. При определенном освещении получается совершенно иное повествование: зритель смотрит из зала и должен увидеть там сказку, волшебство, или наоборот какие-то совершенно реальные вещи, которые могут быть очень ассоциативные и символические. Происходит также игра с расстоянием. В кино сцена работает по-другому: там диктует крупный план и тяготеет не к условному, а достоверному, материальному. Что их объединяет, так это то, что и в театре и в кино важнейшим является общий труд –  коллективная работа, в которой эффект возникает только при условии, что все сконцентрируется и пойдут друг другу навстречу. 

– В кино нужно создать не иллюзию, как на сцене, а дух того времени, воссоздать его атмосферу. Ценным является умение погрузить человека в эпоху. В работе с историческим прошлым на помощь приходят зарисовки, книги историков, археологов. Есть книги, к которым всегда возвращаешься, каждый раз находишь в них новое и нужное именно сейчас – для меня это книги таких авторов, как Серошевский, Константинов, Носов, Гоголева и многие другие. У меня хранится масса тетрадок и блокнотов с мыслями и заметками, которые помогают. Иногда сложно разобрать почерк, поэтому стараюсь записывать источник – хорошо, что так повелось со студенческих пор. 

– Когда художник по костюмам делится мнением касательно эскизов, ему необходимо менять язык описания в зависимости от того, с кем он говорит.  Режиссеру важна концепция, и мне повезло работать с режиссерами, которые делятся задумкой и задают направление, а затем дают полную свободу воображения, доверяют. Мастерам помогаю подбирать материалы и размышлять, как смогут воспроизвести эскиз разными способами кройки и шитья. С актерами тоже всегда интересно вести диалог, ведь костюм очень важен для них и может помочь раскрыть характер персонажа. Все вовлекаются и высказывают свое мнение – важно сделать так, чтобы в создаваемом образе учитывались эти мнения. Это то, что я называю сотворчеством – все получается, когда каждый вносит свою лепту. Наш театр ставит и большие спектакли, в которых участвует весь актерский состав, тогда подключаются все четыре художника: главный художник Лена Гоголева, сценограф Михаил Егоров, и два художника по костюмам – Сардана Федотова и я. 

– В театральных постановках бывает так, что актеры появляются несколько раз, в разных временных ипостасях – например, по повествованию проходит 20 лет или они оказываются в другой стране. Например, в спектакле «Я вернусь» о сыне Манньыаттааха происходят множественные перемещения во времени: только что провожали жители маленькой деревни, и тут же оказывается Япония, а затем китайский Харбин, далее действие перетекает  в воспоминания о днях, проведенных в старом Петербурге. Где-то герои молодые, где-то в возрасте, с ними происходят различные события – со всем этим, конечно,  очень интересно работать.

– Материалы зависят от специфики постановки. Многих материалов и тканей, с которыми мы начинали работать 20-30 лет назад, сейчас не существует. Например, перестали выпускать театральную хлопчатобумажную тюль, вместо нее используют синтетическую сетку. Внешне она, конечно, эффектная и красивая, но не окрашивается, как хлопок. В наши дни появляются новые материалы, обладающие совсем другими свойствами.

– У Василия Семеновича Яковлева – Далана все очень подробно и хорошо описывается в книге. Раньше, казалось, его тяжело читать, но когда перечитывала с карандашом для работы над фильмом «Тыгын Дархан», этот текст воспринимался совсем по-другому. Далан описывает старинные легенды, которые человек все равно где-то слышал, где-то читал. Тщательно изучив текст, мы начинаем придумывать образ. К примеру, Тыаhааны у автора описывается как очень ранимый, тонко чувствующий мир человек. Вместе с тем, у нее пророческие видения, которые она сама не осознает полностью. Дочь Тыгына безмерно любит, ценит и видит красоту, одна из первых украшает одежду совершенно необыкновенным образом, создает образы с бисерными вставками и приводит всех вокруг в восхищение. В то же время, ее костюм должен был быть стихийным, она не удаганка в полном смысле слова, она на подступах – как говорят, «эттэниини саҥа баран эрэр». Тыаhааны пытается предостеречь окружающих о своих вещих снах, и по наитию винит себя, понимая, что она необычный человек. Для создания ее костюма обратилась к северным мотивам, представляла, как она берет шкуры и оборачивается в них, как создает эти своеобразные крылья.   

– В сцене с праздником Ысыах собирается много родов и мы хотели сделать так, чтобы была возможность разделять их по цветовой гамме: Хангалассы и Тыгын в одной гамме, Легей и его люди — в кирпично-красной. Сам герой Тыгын, во-первых, очень цельный и сильный, нужно было показать как его и силу, так и его человечность. Постепенно вырисовывался его образ, состоящий из многих деталей. Мы знаем, что  архаичные вещи практически не сохранились в первозданном виде, только частично. Тем не менее, мы можем как-то о них судить и выстраивать себе картину, образы через старинные зарисовки и записи путешественников.   

– На помощь мы пригласили искусствоведов и этнографов: Зинаида Ивановна Иванова-Унарова была первым человеком, который согласился к нам прийти и рассказать об экспонатах, с которыми работала в Американском музее естественной истории. Она отметила, что эти объекты испокон веков сохраняли своё назначение. Мы увидели в этой коллекции сдвоенную гривну и мужской наборный пояс, и  использовали как образцы в кинофильме.   

– Другим научным консультантом была Розалия Иннокентьевна Бравина, поведавшая нашей группе о многих незнакомых предметах материального и духовного наследия. Дрожь пробирает, когда видишь эти экспонаты. Для фильма мы решили использовать навершие шапки, найденное лишь в единственном месте и относительно недавно обнародованное в научном труде. Важно отметить, что  огромную консультационную  помощь оказали научные сотрудники, хранители Якутского государственного объединенного музея истории и культуры народов Севера им. Ем. Ярославского, Музея археологии и этнографии при СВФУ – Василий Попов и Эдуард Жарков. 

– Труд художника состоит в том, чтобы созидать, отталкиваясь от релевантного материала. У нас не было цели сделать точную копию, реконструкцию. Надо было создавать костюмы очень быстро. В условиях кино и театра всегда важны временные рамки и необходима скорость. Также все одежды «фактурятся», чтобы получился эффект поношенности. 

– У одежды из натуральных материалов присутствует своя специфика, которую художник держит в голове. После дождя либо рано утром, когда много влаги в воздухе, замша начинает растягиваться, а потом обратно сжиматься – как живое существо. Например, кожаные вещи должны храниться при очень низкой температуре, они также чувствительны к сильной влажности. Для хранения костюмов крайне важен температурный режим. В фильме «Река» Алексея Балабанова костюмы были сделаны из замши и кожи, чтобы передать атмосферу времени эти костюмы «фактурились» жиром и другими материалами. История, на которой основывался фильм, страшная и реальная, и поэтому все должно было быть предельно достоверным. Эта замша через два года совершенно истлела, как рассказали создатели. Поэтому нужно всегда учитывать специфику материала и соблюдать  условия его хранения.

– Режиссер Никита Аржаков доверил мне и художнику-постановщику Петру Бояркину абсолютно все. С одной стороны, это огромная ответственность. С другой стороны, для творческого человека такое доверие – это большое счастье. Когда нет жестких границ, ты делаешь то, что чувствуешь, что тебя вдохновляет. 

– Всего для фильма было сделано три с лишним тысячи костюмов – это огромный труд большой команды, в каждом наряде задействована ручная работа. Я благодарна тем, без кого эти костюмы не были бы созданы: Марии Ивановой из Театра юного зрителя, Альбине Аркадьевой и костюмерам Татьяне Куличкиной, Айаталане Сергеевой, Лене Аркадьевой. Они работали  не покладая рук. В создании костюмов большую помощь оказал театральный коллектив, работники ателье «Кэрэ», «Мarilyn», педагоги и студенты двух учебных заведений – Якутского индустриально-педагогического колледжа, Якутского колледжа технологий и дизайна традиционных промыслов народов Якутии. Для многих студентов это был первый опыт пошива одежды для кино, мы затем пригласили их участвовать в съемках в костюмах, сшитых ими самими. 

– Фильм «Тыгын Дархан» как глоток чистого воздуха, словно стоишь высоко на горе и вдыхаешь его. Кинофильм вышел в очень нужный момент, когда стало необходимым обрести силу, приблизиться к себе, учиться видеть и ценить красоту. За прошедший год многие из нас заново перечитывали книги, пересматривали фильмы, учились воспринимать привычные вещи под другим углом. С литературными текстами исторического характера все мы уже знакомы, но когда сталкиваешься с этим воочию – это совсем другой опыт. Визуальный ряд оказывает огромное воздействие. Фильм вышел, можно сказать, народным и сплачивающим. Некоторые удивлялись новым знаниям, другие задумались про глубинные корни культуры и истории. Многие вышли после просмотра окрыленные и воспрянув пошли вперед по жизненному пути.  

 – Художников Якутии видно сразу на любой экспозиции. Планка, поднятая нашими мэтрами, высока и все стремятся ее держать. Мастера прошлых лет творили, казалось бы, небольшой сосуд, но он так красиво сделан – в нем нет ничего лишнего, форма настолько цельная. Многовековое устное народное творчество тоже говорит о том, что у людей издавна была тяга к красоте, которая проявлялась во всем и всегда воспевалась. В сохранившихся олонхо описываются самые невообразимые вещи, волнующие и питающие ум. Сказители, вокруг которых собиралось все селение, держали в голове колоссальное количество информации, запоминали десятки тысяч строф, могли напеть не одно, а несколько произведений. 

– С одной стороны, глобализация наносит большой урон. С другой, я думаю, эти процессы дают толчок к тому, чтобы человек осознал себя  частицей всего мира через свое, через свою культуру – и тогда он будет крепче стоять на ногах, ему самому будет интереснее жить. Когда человек любит и ценит себя, свою культуру, он также  уважительно относится и к другим. Возможно, пришло время переоценки ценностей, а именно – воспринимать себя цельным, сильным, достойным человеком. У нас такой красивый край, полный удивительных людей, ведь далеко не каждый смог бы выжить – элементарно выжить, а не жить и творить – в таких условиях. Я думаю у людей, живущих в Якутии, есть особая тяга к красоте, которую они умеют видеть, ценить и воплощать. 

Успейте посетить персональную выставку «Образ нити, из которой соткан мир» Дарии Дмитриевой, предлагающую посмотреть на театр как на составляющую часть жизни, погрузиться в метафорический художественный мир театрального и киноискусства, полный философской глубины, неоднозначности, многослойности.

Выставка открыта для посетителей по 14 марта 2021 года в Национальном художественном музее РС (Я) по адресу: г. Якутск, ул. Кирова, 9, 1 этаж (Выставочный зал).

Вход по прейскуранту: для взрослых – 150 руб., для лиц, не достигших 18 лет – бесплатно; для студентов ВУЗов и ССУЗов – 80 руб., для пенсионеров – 50 руб., многодетным семьям – 100 руб. (при предъявлении соответствующих документов). Экскурсионное обслуживание по предварительной записи по номеру: 8 (4112) 33-52-79, по отдельной цене.

Справки по телефону: 8 (4112) 33-52-79