Короткий зимний световой день закончился сразу после обеда. Тусклый, серый свет посинел и превратился в розово-фиолетово-голубой лежащий на оранжевой подушке уличного освещения. Наступили январские морозы, время, когда можно передвигаться по улице только короткими перебежками от одного места, где можно погреться, до другого.
— Ну что Вася? Зачем просто так лежать, лучше пошли с нами погадаем! – в комнату после быстрого перестука заглянула короткостриженая, аккуратная голова Лены. Бойкая и веселая, она всегда умела собрать вокруг себя шумную компанию.
— Иду! — Вася студент-второкурсник до этого лежавший, закинув руки за голову энергично подскочил, будто подброшенный пружиной.
Комната Лены и Сардааны была обуючена изо всех девичьи-студенческих сил: тут и там стояли ухоженные растения в горшках, шторы в цветочек, внутри пахло домашней едой и мылом. Между двух параллельно стоящих кроватей был втиснут стол.
Лена с хитрой улыбкой, вытащила из шкафа разрисованный кусок ватмана и разложила на столе. На нем аккуратным, девчачьим почерком был выведен кружком алфавит, цифры от 0 до 9, в углах надписи: «Здравствуйте», «Прощайте», «Да», «Нет». В самом центре был нарисован весело подмигивающий черт.
— Ну что ребята, готовы вызывать духов? – Лена достала свечку и небольшое, слегка выпуклое блюдце.
— Говорят, там где живешь гадать нельзя. Обычно в баню уходили или в заброшенный дом, — Вася во все это не верил, но сгустившаяся за окном тьма стряхнула пыль с давних суеверий.
— Да, серьезно, может не надо? Я слышала историю про людей, которые тоже гадали на блюдце, вызвали духа, а он потом уходить не захотел и преследовал их, — неуверенно рассказала Маша.
— Ну наша общага вполне подходит под заброшенный дом, — рассмеялась Лена и чиркнула спичкой зажигая свечу. – Не бойся, Маша, это же все не всерьез.
— Кто будет ведущим? – спросил Вася.
— Я, конечно, — уверенно сказала Лена.
— Почему? Может я тоже хотел быть ведущим, — подразнил ее Вася.
— Потому что ведущим должен быть человек со способностями или близкий к этому, а у меня в роду дедушка был шаманом, — серьезно объяснила Лена. – Миша, выключи свет. Сядьте поближе к столу.
По комнате поплыл теплый запах горелой спички, одинокая свечка едва справлялась с тьмой. Лена занесла над свечой блюдечко и принялась его нагревать, делая круговые движения над пламенем. Она с силой прижала его указательным пальцем как будто только этим удерживала его от побега.
— Быстро все кладем палец на блюдечко! Ни в коем случае, чтобы ни случилось не убираете палец до конца гадания!
— А что будет, если я в туалет захочу? – фыркнул Миша.
— Фу, Миша! – толкнула его в бок Ира.
Все сгрудились вокруг небольшого стола, шесть указательных пальцев уткнулись в блюдечко. Несмотря на то, что деревянная рама окна была законопачена ватой и проклеена узкими полосками обоев, с нее все равно дышало холодом. То ли от едва уловимого сквозняка, то ли от дыхания студентов пламя свечи не прекращало волноваться.
— Вызываем дух Пушкина! Александр Сергеевич призываем вас! Почтите нас своим присутствием! – громкий голос Лены наполнял темную тишину. Все замолчали напряженно вслушиваясь. Блюдце оставалось неподвижным.
— Что-то не отзывается, наверное, сейчас он нарасхват. Не мы же одни гадаем, — Миша ткнул в бок Иру, она толкнула его в ответ и захихикала.
— Ладно, кого тогда будем вызывать? – сдалась Лена.
— Может Толстого? Или Чехова? – неуверенно предложила Сардаана.
— Может якутских писателей? Давайте, Ойунского, — сказала Маша.
— Давай, — все хором поддержали эту идею.
— Вызываем Платона Алексеевича Ойунского! Пожалуйста ответьте на наши вопросы Платон Алексеевич! Вы тут? – Лена старательно прислушивалась к ощущениям в пальце, но блюдечко было неподвижно.
— У меня уже палец устал, — пожаловался Миша. – Да, вранье все эти гадания. Люди сами блюдечко двигают и потом сочиняют страшные байки.
— Подождите, — Сардаана немного помолчала в нерешительности. – Может позовем моего брата старшего? Он умер два года назад. Провалился под лед, весной на зимнике, когда к родителям в деревню ехал.
Все замолчали. Сардаана была тихой и скрытной девушкой, прилежно училась и всячески избегала шумные посиделки и компании, поэтому хоть все и жили в общежитии уже второй год, но об ее семейной трагедии никто не знал до этого момента.
— Конечно, Сардаана! Как его звали? – Лена первая нарушила тяжелое молчание.
— Егор. Алексеев Егор, — добавила она тихо.
— Егор если ты нас слышишь, пожалуйста, ответь нам! – Ленин голос слегка дрогнул.
Спустя несколько секунд, блюдце, с тихим шуршанием, медленно поползло к слову «Здравствуйте». Все с удивлением переглянулись.
— Миша хватит! – раздраженно сказала Лена.
— Это не я, — тихо сказал Миша. – И не я, не я, точно не я, — повторили за ним остальные ребята. Лена обвела всех удивленным взглядом и откашлялась.
— Кто какой вопрос хочет задать?
— Когда я выйду замуж? – спросила Ира и округлила рот, когда в ту же секунду блюдечко поползло в сторону цифр «1», «9» и вернулось опять к «1».
— В 191 ты не слишком стара для замужества будешь? – Миша истерично рассмеялся.
— Дурак! Это же год! В 1991! – поправила его Лена. – Задавайте дальше.
— Буду ли я отличником в следующем году? – спросил Миша. Блюдце резко дернулось к слову «Нет». – Ну и не надо, — разочарованно протянул он.
— Что за детские вопросы? Сами, наверное, и двигаете блюдечко? — рассмеялся Вася, убрав палец с блюдца. – Давайте, интересный вопрос зададим: например, когда я умру?
— Нельзя спрашивать такие вопросы! – вскрикнула Лена.
В эту же секунду, запаянное бумагой и ватой окно с силой распахнулось, задув свечу и уронив ее на ватман. Шторы двумя длинными лапами взметнулись вверх и накрыли молодых людей. Кто-то истошно закричал. Послышался треск ломающегося дерева и глухие звуки ударов.
Наконец зажегся свет.
Миша лежал на полу запутанный в шторе, сражаясь с беспощадно сорванным карнизом. Ира, Лена и Маша с бледными лицами втроем вжались в стену сидя на кровати. Вася с красным от напряжения лицом стоял у выключателя. Сардааны нигде не было видно.
— Куда делась Сардаана? – Вася потянулся к единственному шкафу в комнате в надежде найти ее там.
— Я тут, — голос Сардааны раздался откуда-то снизу. Из под кровати появилась ее худенькая рука, а затем она вся вылезла отряхиваясь от пыли.
В небольшой комнате моментально стало холодно от раскрытого нараспашку окна. Девочки бросились закрывать его и поднимать Мишу, одновременно ругая его за сломанный карниз. Миша стыдливо обещал все починить завтра. Все смущенно избегали смотреть друг другу в глаза, стесняясь своего испуга в момент, когда наступила темнота, как будто именно в эту секунду с каждого слетела маска и наружу проступило тщательно скрываемое истинное лицо.
— Ребята, давно уже спать пора, завтра первая пара с восьми утра, — сказала Сардаана зевая.
Ребята убрали в сторону сломанный карниз, испорченный ватман и начали расходиться по своим комнатам. Вася медлил, ему хотелось остаться с Леной наедине, но Сардаана, судя по всему, из комнаты никуда уходить не собиралась.
— Ладно, спокойной ночи, девочки, — Вася взялся за дверную ручку и вышел.
Вот только попал он не в общажный коридор.
В нос ударил мерзкий запах гниения и крови. Когда глаза привыкли к сумраку он разглядел, что стены, пол, потолок все вокруг было из металла. Оглянувшись, он увидел, что даже листья растений в горшках стали металлическими. Вася с трудом понял, что он все еще в коридоре общежития, вот только он почему-то изменился до неузнаваемости.
«Скорее всего это чья-то шутка» Вася изо всех сил пытался понять, что произошло. Он поспешил к единственному окну в коридоре, чтобы убедиться, что мир снаружи остался прежним.
Вначале он даже обрадовался увидев, что привычный вид из окна не изменился: те же самые здания, дороги и коммуникации кишками наружу, но приглядевшись понял, что небо, вместо иссиня-черного, ночного, было серое с трупным синюшным оттенком, а вместо зимы, было лето. Вместо луны светило солнце, но настолько тускло, что на улице было сумрачно и туманно. По стенам скособоченных домов, мятых машин и разломанному асфальту, который выглядел, как после бомбежки, змеилась какая-то черная то ли копоть, то ли плесень.
На улице послышался отдаленный скрежет и из-за угла показалась фигура, похожая на человеческую, передвигающаяся длинными прыжками. Вася припал к стеклу всматриваясь вдаль, затем отпрянул в ужасе. Это существо несомненно было похоже на человека, но только отдаленно. Одноглазое, однорукое и одноногое, оно было выше стандартного человеческого роста в два раза, синюшно-серая кожа, казалось, была криво и наспех натянута на тело. Одето существо было в кольчугу, облезлые меха, на единственной ноге был обут деревянный башмак, который оглушительно стучал об асфальт. По мере его приближения скрежет становился громче, допрыгав до подъезда оно скрылось внутри.
«Это же Абаасы…» Вася вспомнил описание Нижнего мира и его обитателей по старым сказкам, которые ему рассказывали в детстве. «Щербатое солнце, горбатая луна… Небо цвета недоваренной, мутной ухи… Уродливые, металлические деревья и трава… Однорукие, одноногие, одноглазые абаасы…».
«Как я сюда попал? И как мне теперь вернуться в Средний мир?!» он старательно перебирал обрывочные воспоминания о Нижнем мире, но ничего не мог вспомнить о способе, как отсюда выбраться. Он бросился обратно в комнату откуда только, что вышел в надежде, что ему удастся попасть обратно, но открыв дверь он увидел внутри что-то страшное, скособоченное, оно расчесывало длинные, черные волосы, которые покрывали тело существа полностью и змеились по полу занимая все пространство комнатушки. Присмотревшись, Вася понял, что гребень у существа сделан из человеческих костей. Он зажмурился ожидая, что существо набросится на него, но оно продолжало остервенело чесать космы, не замечая его.
Как можно тише он вышел из комнаты и прикрыл за собой дверь. Оказавшись в коридоре, он судорожно отдышался и направился к лестнице. Мутный, с привкусом железа воздух, как будто замедлял его движения и каждый шаг ему давался тяжелее, чем в своем мире. Он толкнул, непривычно неподатливую дверь и оказался на улице. Запах металла (или крови?) снаружи был сильнее.
Он оглянулся и чуть не столкнулся с одноглазой, уродливой полуженщиной-получудовищем. Ее темное, покрытое металлом и ветошью тело возвышалось над Васей. Каждое ее движение сопровождалось лязгом и скрипом. Единственная нога в деревянной колодке хлюпала по жидкой грязи, рукой она поправляла какое-то тряпье в замызганной коляске. Сквозь рваную ткань виднелся каменный валун, отдаленно напоминающий младенца.
Вася не выдержал и побежал.
Серо-грязные, больные цвета замелькали перед его глазами: мутное небо, кривые, уродливые строения, пародирующие архитектуру Среднего мира, железные растения и тошнотворно сильный запах металла. Было невыносимо страшно находится среди обитателей Нижнего мира, но вскоре он немного успокоился поняв, что для них он невидим. Все они не обращали на него никакого внимания и занимались своими делами.
Выбившись из сил, он присел на краешек разбитого вхлам тротуара. Внезапно откуда-то из густого, мутного воздуха показался, медленно ковыляющий, человек. Вася, уже отчаявшийся увидеть здесь хоть одно человекоподобное существо, вскочил и пригляделся к нему с опаской и надеждой. «Немного бледноватый, но все же, вроде, обычный человек» решил он.
— Эй! — он махнул рукой привлекая внимание незнакомца. Тот медленно, как во сне, перевел взгляд на Васю. – Ты знаешь, как отсюда выбраться?
Бледный незнакомец с явным усилием повернул голову в сторону Васи и двинулся в его сторону. Его рот медленно открылся, оттуда вырвался обрывистый хрип. Вася в ужасе от него отшатнулся и оступившись упал на пыльную землю, в его вспотевшие ладони впилась мелкая железная стружка.
— Сардаана… Скажи почему не проводили меня, как следует… Сардаана…
— Чего? – Вася в ужасе старался отползти подальше от пугающего незнакомца. Тот нагнулся к нему, и на обнажившейся под воротом рубашки коже, мелькнул темно-синий след от веревки.
— Пересудов не хотели … На кладбище похоронили… Лицом вверх… В гробу…[1] — незнакомец продолжал нависать над Васей, теперь уже он мог отчетливо рассмотреть лопнувшие капилляры в глазах, синюшные губы и неестественно вытянутую шею.
Тяжелая, могильная плита ужаса придавила его, лишив возможности двигаться. Мертвец продолжал что-то хрипеть над ним, но Вася уже не мог разобрать его слов, в голове скрежетал и пульсировал страх. Больше не было сил сопротивляться и бежать, он закрыл глаза и приготовился к худшему. Откуда-то издалека послышался стук.
Внезапно Вася дернулся и упал с кровати.
Он ошарашенно сидел на холодном полу, суетливо оглядываясь. Холодный сквозняк, обдувал его взмокшее, после кошмарного сна, тело. Вася с облегчением ощупал глазами привычную обстановку его комнаты в общаге: на кровати белеет скомканное одеяло, на другой тихонько похрапывает сосед, стол со стулом и шкаф с одной перекошенной дверцей – все из обычных материалов, а не металлическое.
Стук стал отчетливее. Кто-то изо всех сил ломился в хлипкую дверь.
— Ты че на полу делаешь? – сосед приподнялся на локте и прищуриваясь спросонья удивленно посмотрел на сидящего на полу Васю. – Посмотри кого там черт принес, — сказал он зевая.
Вася поднялся и подошел к сотрясающейся от ударов двери и отпер ее. В комнату ввалилась испуганная Сардаана, но увидев Васю она застыла на пороге, нервно теребя кончик длинной, черной косички.
— Ты чего? – ошарашенно спросил Вася.
— Ты мне приснился, просил тебя разбудить, вот я и прибежала, — сказала она и опустила вниз глаза стесняясь только, что сказанного.
— Правда?
— Я тут вообще-то спать пытаюсь, — проворчал сосед, скрипя пружинами на кровати.
Вася с Сардааной вышли из комнаты. Он тревожно огляделся, все еще помня каким коридор был во сне. Или может быть это был совсем не сон? Сардаана зябко поежилась, тонкий ситец ночной рубашки, не грел ее в обдуваемом сквозняком общажном коридоре.
— Сардаана, — Вася споткнулся об слова, которые собирался сказать. — Мне только, что приснился очень странный сон. В нем я видел твоего брата. Скажи мне честно: он ведь не утонул на переправе? – он наклонился, вглядываясь ей в глаза.
— Он повесился, — шепотом подтвердила Сардаана. – Но мы с родителями храним это в тайне, даже родственникам сказали, что он утонул. Он что-нибудь тебе сказал? Как он там? – обеспокоенно спросила она.
— Плохо. Спрашивал почему не похоронили его как следует?
— Для родителей это позор, что они за единственным сыном не доглядели, поэтому как самоубийцу мы его не хоронили. Я слышала, что если человек умирает плохой смертью и его хоронят, не соблюдая нужные ритуалы, то его душа превращается в юёр и бродит неприкаянная между мирами, без возможности упокоится. Получается, братишка мой, теперь на вечные страдания обречен? Что же мы наделали…
Вася вспомнил след о веревки на бледной, вытянутой шее и по его коже пробежали мурашки. Сардаана закрыла лицо руками и тихонько заплакала.
[1] В старину по якутским обычаям человека, который закончил жизнь самоубийством хоронили с тщательным соблюдением ритуалов, чтобы он не превратился в юёр: связав за шею и за руки, привязывали к хвосту необъезженного жеребца и пускали в поле. Таким образом как бы запутывали умершему обратную дорогу при помощи Дьесэгэй айыы – якутского конского божества.
Умерших нехорошей смертью хоронили вдалеке от жилых мест, в глухой тайге, без гроба, лицом вниз, повернув головой на восточную сторону. На грудь клали большой каменный булыжник, чтобы покойник не вздумал бродить по свету и беспокоить родных, при этом старший из родственников говорил: «Больше не приходи на этот свет, оставайся в нижнем мире, пожалей своих родственников».