«Сахавуд» и «Русский Голливуд» в параллелях культурного ренессанса

Кинематограф по праву является свидетелем апогея синтеза искусств и, одновременно, свидетелем схода со сцены культурного авангарда. Якутский кинематограф финализирует цикл символического обновления культуры, последовательно передававшей свой ренессансный посыл по линии «якутское изобразительное искусство — театр — якутская рок-музыка — якутская поэзия». А для Серебряного века, по словам Андрея Белого, кинематограф явился точкой единения людей, «разочарованных в возможности литературы и любовного единения». «Великий немой» вдохновил простых русских интеллигентов, дав колоссальную власть «над человеческими душами и сновидениями».

Мы проводим параллели с явлением контактного переноса культурного ренессанса, случившегося в период эмиграции и реэмиграции представителей русского Серебряного века в Европу и США с кинематографическим посылом якутского кинематографа рубежа XX и XXI веков. Параллели не кажутся натянутыми, если мы принимаем во внимание явление выживания национального в атмосфере тотальности массовой культуры, что наблюдалось на примере немецкой и русской культуры, столкнувшихся с «практикой» эпохи модерна Европы и Северной Америки. Нам представляется, что сильнейшая тяга белой эмиграции 20-х годов к русской культуре и идеализация образа России в их сознании, это не просто закономерная реакция изгнанников родины, это то фундаментальное чувство утраты национальной культуры, которое породило, с одной стороны, декадентский стиль в дореволюционной России, с другой, была инфантильной реакцией культуры, на тектонические изменения, производимые культурой модерна, разверзшиеся впоследствии революцией и гражданской войной.

Творческий прорыв в массовой культуре кино на волне культурного ренессанса и кинотворчество на синтезе культур произошли в Голливуде, когда одной из причин его развития стали попавшие туда выходцы эпохи русского Серебряного века и немецкой Веймарской культуры — вынужденные волны эмиграции двадцатых и тридцатых годов. Их пассионарный посыл, позволил не бросить свое кинематографическое дело, а продлить его за океаном и даже попытаться реализовать как самостоятельное явление своих национальных культур, вне американских и европейских культурных рамок.

Альтернативный взгляд на феномен ренессансности укрепляет представление о европейском Возрождении не как единичном и уникальном явлении мировой культуры, а лишь одном из… Поэтому актуален поиск аналогий культурных ренессансов в связи с отечественными ренессансными культурными событиями, а именно русским Серебряным веком и явлениями культурного саморазвития в этнонациональных регионах России на рубеже XX—XXI столетий. Источниками «якутского кинобума» и успеха кинематографистов Якутии последних десяти лет стали как технические возможности и возросшее мастерство местных авторов, так и пассионарный посыл культуры, захлестываемый мощной волной ассимиляции. Здесь пассионарность предстает обращением к этносимволическому, исчезающего под прессом безликой массовой культуры.

Русский культурный ренессанс Серебряного века стал воплощением синтеза символизма модерна с православием и мифом русского фольклора, доказывая наряду с итальянским ренессансом повторяющуюся цикличность исторического процесса. В свою очередь, якутский культурный ренессанс составлен синтезом символических конструктов модерна и символических форм народа саха, который обозначен этномодерном. Некое незнаемое знание как этносимволический капитал ярче проявлен в попытках глубокого освоения современным этнофором культуры модерна. Так, на фоне чужеродной культуры выявляются конструктивные возможности собственной, а оперирование символическим, позволяет художникам творить. Этномодерн предстал способностью продлить бытие этнического в современную эпоху культурной глобализации.

У русских в Голливуде этого инструмента реализации национального не оказалось. Единственное, что им было позволено в жестких условиях монопольной голливудской системы, сохранять свою русскость дома. Русские продолжали жить прошлым: <они> «боготворят и идеализируют его, опасаясь, что их дети вырастут и забудут традиции и культуру старой России». В этом явлении, по всей видимости, наложились две причины, одна из которых, сегодня гложет сознание и якутских кинематографистов, являясь причиной рождения якутского кинематографа в 80-х годах XX века. Что за причина объединяет два культурных явления, разведенных во времени на столетие?

Считаем, что это было чувство утраты национального в пространстве чужеродной культуры. В случае русских семей эмигрантов в Голливуде, американской культуры, в которую они были интегрированы, с другой стороны, это был страх потерять русскую идентичность, ярко обозначившуюся чуть раньше, в самой России конца XIX столетия, захлестываемую культурой модерна. Последнее и было проблемным узлом, взрастившим русский Серебряный век. Утрируя, можно назвать культуру русского Серебряного века продуктом «русского этномодерна», как и культуру нынешних саха в искусстве мы назвали якутским этномодерном. Примечательно, что в Голливуде была попытка пролонгировать символический капитал русской культуры — ее театра, музыки, литературы, получивших мировую известность и успех. У В.И. Немировича-Данченко, В.К. Туржанского были проекты создания «русской студии» в Голливуде, некого ковчега с русским духом, которые не были реализованы в силу неразделенности идеи восьмью голливудскими киностудиями.

Несмотря на это, русское кино, по мнению Н.И. Нусиновой, попав в чуждое культурное окружение Европы и США наполнилось новыми смыслами, промодулированными культурными клише принимающей стороны. Фильмы с сочетанием двух культурных традиций автор назвал «культурными кентаврами», и, что немаловажно, подобные фильмы стали продуктом самих западных кинематографистов, «под влиянием русской традиции, привнесенной эмигрантами». Принципиально, фильмы русских стали подтекстом нести определенные мифологемы эмигрантских тем. Ими стали символы, внедренные в фильмы: «мотив изгнания», «корабль», «Париж», «деньги», «инфантилизм», «жизнь под маской», «лицедейство» … Культурной платформой русского кинематографа стали ранее возникшие интересы и стилистические решения Серебряного века, рожденные до революции 1917 года. Это были мистико-религиозные и философские темы. В ту эпоху Л. Андреев предрек появление в России нового «кинемо-Шекспира», который не заставил себя долго ждать.

Если начальный порыв якутских кинематографистов был продиктован онтологическими причинами утраты «текстов» якутской культуры в урбанизированной среде масскульта, то в последующем, само кинопроизводство как ремесло для существования, а не инструмент поиска смыслов, начинает диктовать свои условия. Появляется коммерческое якутское кино.

В нынешних условиях, якутские кинематографисты должны попытаться сохранить баланс между «проходным и вечным», считываемым из напряжения культуры. Ведь по существу, этническим культурам России поставлен вызов глобального характера, об их месте и праве на существование. Поэтому проводимые параллели кинематографических посылов этому миру представляются однородными по своим источникам. Движителем «Русского Голливуда» и «Сахавуда» стала культура, должная быть сохраненная, как отпечаток «золотого века» национальной культуры с его социальными кодами, символами и атмосферой.

Сегодня поборниками якутской культуры становятся якутские диаспоры зарубежом и в метрополии, ярко прояснившие в своем сознании схожие темы эмигрантов начала прошлого века. В Якутии им стало национальное искусство, пока единственное прибежище этнического в современном мире. Нужны новые институты консервирования культуры, устойчивые к безжалостному модерну и постмодерну.