Прима-балерина Ирина Пудова и баядерка Никия: Знаю, как сильно он меня любил!

30 января — юбилей заслуженной артистки РС(Я) Ирины ПУДОВОЙ.

Выпускница Ленинградского хореографического училища им. А.Я. Вагановой Ирина Пудова — ярчайшая звезда якутского балета конца 70-х—80-х годов, талантливейший педагог-репетитор, который более четверти века передаёт свой сценический опыт молодому поколению перспективных солисток. Никто не мог составить конкуренцию ее Жизели, никто не смог так станцевать партию Никии, как она. Ей не было равных, когда она крутила фуэте, и сам Николай Маркарьянц предлагал ей работать в балетной труппе под его началом.
Но судьба прирожденной балерины была непростой: бунтарка по сути, она пробивалась на сцену через кровь, пот и горькие слёзы.

Тапочки вместо пуантов

В детстве, которое пришлось на 60-е годы минувшего века, Ира не знала, что такое пуанты. Сунув ножки в тапочки, вставала на пальцы и так ходила, не осознавая до конца, что это за потребность такая. Всё в ней сразу преображалось. Вырастало, что ли? И дыхание, и осанка выравнивались, вытягивались в струнку, и эти ощущения девочке очень нравились.
Словно случайно дома появились слайды с Майей Плисецкой. Стать балериной, оказывается, было маминой мечтой.
И это сработало. Дочка увидела Плисецкую и подумала: вот это красота! А ничего, если я сама так буду делать?

Шпагаты под аплодисменты

В школе, когда проходили какие-то мероприятия, Ирину просили: «Ну, давай, покажи нам шпагат!» И она так по кругу идёт и — рраз: села на шпагат. «А-а-а!» — тут же раздаются восторженные возгласы и аплодисменты. А потом снова и снова — рраз: и красиво опрокинулась на спинку, и ноги свечечкой вверх.
Ни спортивных школ, ни кружков в Улахан Ане не было. Ира такой была сама по себе, от природы — подвижной и гибкой, а в душе — бунтаркой. Все же ходят в унтах, неуклюжих и толстых, похожих на основательные ноги якутских лошадей. А тут — изящные пуанты с шелковыми обвитиями, и от одних только мыслей ножка так и тянется к солнцу — как маленький нежный северный росток.
Людям нравились Ирины экзерсисы, ей хлопали. Мама решила, что дочка родилась балериной.

Рассерженная Мария Боярчикова

Шёл 1969 год — Ирине исполнилось десять. В тот год в Якутск неожиданно приехала комиссия из Ленинграда во главе с Марией Боярчиковой, именитым педагогом академического хореографического училища имени А. Я. Вагановой (Академии Русского балета).
Это была очень пожилая женщина, чудом пережившая блокаду с отличие от своего умершего от голода мужа, одного из первых лётчиков советской страны. Их сын — Николай Боярчиков — уже стал известным артистом балета, балетмейстером, хореографом, позже он получит звание народного артиста РСФСР.
И вот эта чудесная Мария Владимировна приехала в Якутск и — представляете! — простояла в аэропорту до утра. Никто ночью её не поехал встречать. Можно вообразить, что она тогда чувствовала в этом убогом аэропорту — лететь полдня за семь тысяч километров и потом стоять в растерянности чуть ли не пять часов, не зная, куда ехать, что делать.
Наконец, все кончилось благополучно, её забрали, и повезли отбирать детей республики на учебу на артистов балета.

Великолепная пятёрка

— Помню, — рассказывает Ирина Аркадьевна, — мне вдруг в школе сказали: «Едешь!», и со мной было ещё двое или трое человек. Нас посадили в какой-то грузовик и повезли в Якутск, и все дети высыпали из школы на улицу — нас провожать. Это же было событие!
По-русски я не знала ни слова, и то, что мне говорила Мария Владимировна, не понимала. А она говорила, говорила, и — я чувствовала — она начинала сердиться.
Оказывается, педагог просила меня вытянуть ногу в сторону, но откуда мне было знать, что она от меня хочет!
Тем не менее, в списках отобранных ею детей оказалась и моя фамилия.
Эта женщина, пережившая блокаду,  честно исполняла свой долг. Из тысячи ребят, ничего не понимающих ни в балете, ни в русском языке, она отобрала пятерых, самых способных.

Ленинград-виноград

Я согласилась лететь в другой город, потому что загадочно прозвучало само слово — Ленинград. Мне услышалось ещё интереснее: «Виноград». Я обрадовалась: о, виноград! Хотя я его и не ела, и в глаза не видала даже на картинке.
Ещё папа таинственно сказал: «Ты полетишь на самолёте». «О, самолёт!» — подумала я. 
Мне это казалось таким вкусным…

Первое испытание — долгой дорогой

Мы летели почти 12 часов. Всю дорогу в самолёте меня рвало, и чудесный флёр волшебных слов слетел по пути к месту назначения. В «виноград» я прилетела синяя, и потом нас ещё долго везли на машине. Мне было очень плохо. Я возненавидела и Ленинград, и виноград.
Едва мы добрались, у нас стали искать вши и отправили на санобработку. У меня были очень длинные толстые косы — слава Богу, там ничего не нашли, но мыться отправили. Помыли голову, и потом долго сушили волосы, и это было очень мучительно.
Чтобы заниматься балетом, волосы надо было собирать в пучок — пришлось учиться втыкать непослушные шпильки, а мне было всего десять лет.

Душа-человек Валентин Семёнович

Все ученицы хореографического училища были высокими, а мы, якутки, маленькими. Нам выдали одежду, полы которой волочились по полу. Пожаловаться было некому, к тому же воспитательница Мария Александровна была очень жестокой. Могла ударить. Даже своего сына она била при нас. Мы её люто возненавидели.
Слава богу, нам дали другого воспитателя — Валентина Семёновича Павлова. Это был душа-человек, участник Великой отечественной войны. Мы его боготворили. Он даже приезжал к нам, своим воспитанникам, в Якутию, смотрел, как мы живём, какие у нас родители. Педагог был от Бога!
И несмотря на это, мы сильно скучали по дому, немало слёз пролили в подушку.
Отец наведался ко мне в Ленинград, беседовал с Валентином Семёновичем и выяснилось, что Мария Александровна ко всем своим грехам еще и присваивала себе наши деньги, которые нам отправляли родители. 50 рублей — большие деньги, но мы и не знали, что они у нас есть и не могли купить себе даже мороженого.

Секреты есть у всех, но не все ими делятся

Учёба — о ней в двух словах не расскажешь. Я, к примеру, работаю в Театре оперы и балета и учу наших артистов работать над собой. Хочу, чтобы они сами додумывались, как лучше сделать то или иное движение. Да, конечно, нас этому учат, но можно же сделать немножко по-другому. Чуть-чуть сделаешь иначе, а выглядеть будешь лучше. Те секреты, которыми я с ними делюсь, не в каждом театре расскажут.
Николай Цискаридзе, к примеру, работает с классом, но ни один свой секрет он не выложит в интернете. И в Академии русского балета нам своих секретов тоже не выдавали — я до всего доходила сама.
Зинаида Николаевна Попова — педагог от Бога, моя одноклассница: мы восемь лет учились с ней в Ленинграде и до пенсии танцевали в якутском театре, после чего она стала преподавать в хореографическом училище, а я осталась. Кстати, Галина Уланова тоже была педагогом в театре. Но многие не понимают, в чем заключается наша задача. Мы работаем с уже готовыми артистами и доводим их до актёрской выразительности. Чтобы движения были говорящими.

Никто не хотел танцевать

  Просто так мне ничего не давалось. Я не была ни женой балетмейстера, ни чьей-то любовницей, и если достигала чего-то, то только упорным трудом.
Я недавно родила сына, вышла с больничного, а тут Николай Маркарьянц из Красноярска привез нам «Баядерку». Никто из ведущих балерин не справился бы с партией Никии, никто не крутил фуэтэ и не показывал сложные элементы. И они отказались ее танцевать.
И, если уж совсем честно, главный балетмейстер Алексей Попов не очень-то и хотел этот балет: у него самого были очень интересные постановки.
Но «Баядерка» — шедевр, а всей подоплёки я не знала, поэтому вышла на сцену и станцевала. 

Тот самый Маркарьянц

Николай Маркарьянц, как и Николай Боярчиков, входил в число самых первых выпускников балетмейстерского отделения хореографического училища А. Е. Вагановой. В 1977 году — год моего выпуска — он был назначен главным балетмейстером Красноярского театра и создавал там балетную труппу с нуля, приглашая талантливых артистов со всей страны.
Так вот в тот год он приехал в Ленинград на наш выпуск и сделал мне предложение: «Я набираю артистов в Красноярский театр оперы и балета. Не хотели бы у нас поработать?».
Это было заманчиво и очень приятно. Я окончила училище очень хорошо, получила твердую оценку, и моё имя там помнили ещё долго. Помнят и до сих пор.
Так что судьба «Баядерки» в Якутске была предрешена.

После спектакля — на колонку за водой

В Красноярск меня не пустили родители. «Ни в коем случае! — категорично заявили они. — Возвращайся домой!»
И когда я вернулась, мне дали комнату на 1 этаже в общежитии в деревянном доме на 17 квартале.
Хлопала входная дверь, и с полки все летело на пол. После спектакля мы втроём с соседками по комнате шли за водой на колонку и в туалет, который был ещё дальше. Вода почему-то долго не закипала, и нам приходилось ждать, когда она закипит, по полчаса.
Вот так страшно мы там жили…
Когда Анегина Ильина передала театру свою четырехкомнатную квартиру на ул. Петра Алексеева, мы переехали туда. Вроде, и туалет есть, и вода — все удобства, но что это за жизнь — в общежитии?!.

Возвращалась дважды

В 1992 году Ирина Пудова уехала Санкт-Петербург, где стала работать в театре балета «Палитра». И снова жила в общежитии, периодически участвуя в концертах и спектаклях. Сложно сказать, как долго это могло продолжаться, если бы не директор театра Иван Наумов и министр культуры и духовного развития Якутии Андрей Борисов, усилиями которых ей была выделена квартира в Якутске. 
В то время её уже звали театры Санкт-Петербурга. «Квартиру дадите?» — спрашивала Ирина Аркадьевна. «Нет, конечно», — честно предупреждали артистку. «А вот в Якутске мне квартиру дают!» — сказала она и вернулась  в Якутск.
Тут и прошение на звание заслуженной артистки, которое пролежало под сукном много лет, нашли, встряхнули и присвоили.

Улахан Ан — место силы

— Секреты моей техники, — рассуждает Ирина Аркадьевна, — думаю, заключены в самой природе Улахан Ана. Там же горы, и я с детства легко взбиралась на них — как коза. За травинку схвачусь — и уже наверху.
  И еще Улахан Ан — это камни, гладкие, тёплые, ходить по ним было не больно, я с удовольствием по ним порхала. Поэтому мне и танцевалось легко — я ничего не боялась.
Сейчас бы так пробежала или нет — сомневаюсь.

Баядерка доказала, что любовь существует

За что мне нравится балет «Баядерка» —в нём я доказывала, что люблю. И Солор мне клялся над священным огнём в том, что любит меня. Значит, любовь есть?!
В жизни всё перемешано — не поймёшь, где правда, где нет. Мы, женщины, порой не верим, что мужчины могут быть однолюбами и любить всю свою жизнь. А, оказывается, могут.
И у меня любовь была — девичья, наивная, чистая. В глубине своих чувств мы с Никией очень схожи, и я знаю, что он меня всегда любил!
  Мне столько лет, у меня взрослые дети,  рядом со мной любимый, добрый, замечательный человек. И я верю и знаю, что любовь существует.

И снова — «Баядерка»

3 февраля Театр оперы и балета снова покажет зрителю легендарный спектакль — красивейший балет о любви, о трепетной и трагичной истории главных героев. В этот раз это будет посвящение Ирине Пудовой в честь юбилея примы-балерины, чья баядерка привлекала в театр самого искушенного зрителя.
Педагог-репетитор Ирина Аркадьевна, как и прежде, на своем посту — из-под её крыла на сцену выходят Венера Федотова, Александра Ларева, Ксения Лукина, Анастасия Платонова и Елена Посельская. Сегодня они танцуют сольные партии, в которых блистала Ирина Пудова в «Щелкунчике», «Спящей красавице», «Сильфиде», «Корсаре», «Спартаке» и многих других балетах. Для них она раскрывает свои самые важные секреты.
В этот раз партию Никии будет танцевать Мария Кузьмина. Вместе с ней Солора станцует замечательный артист Сарыал Афанасьев. Вместе они выходят в этом балете не в первый раз, но каждый раз они снова и снова будут доказывать зрителю, что любовь существует.
— Движемся вперёд! — говорит Ирина Аркадьевна. — Точек не ставим. Все идет, как идёт. И пусть так будет и дальше!
Браво, Ирина Аркадьевна!
С юбилеем!