Политрук: Палач – 200! Жужжит дрон, мины ложатся рядом, цель теперь – я!

Я почти не знал его, он был из предпоследнего пополнения. Здоровый и тяжёлый мужик, армянин по национальности, родом из-под Донецка. Ополченец 14-го года. Я сразу обратил внимание на его громкий позывной. По моему мнению, нехороший. Но Палач отвечал: «Я с 14 года под этим позывным».

Так как я стал гранатомётчиком, а он понимал кое-что в РПГ-7, то мне было о чём с ним поговорить. На заводе мы нашли множество нерасстрелянных выстрелов от РПГ, и Палач научил меня переделывать «морковки» и увеличивать их дальнобойность. В каждой гранате есть временной самоликвидатор, поэтому граната взрывается примерно через 400 метров в любом случае, а без самоликвидатора пролетает до 800 и срабатывает от ударного взрывателя. В целом, Палач был неплохим мужиком, жизнерадостный такой, общительный.

В тот день Змей с одним своим бойцом пошёл получать зарплату и заодно хотел сходить в магазин. За командира остался Вася Капкан. На переднюю линию, в боевые пятёрки только что зашло пополнение, и Палач попал к Змею. Я на позиции АГС Колы нёс своё очередное дежурство, это вторая линия. Всё было как обычно, довольно спокойно.

Часов в 11 дня по рации слышу заикающегося Ваську, он что-то несёт про ранение и просит помощи в эвакуации. Кто-то запрашивает характер ранения, Вася говорит: «Он без сознания, один осколок вышел через глаз, ещё в шею и спину попадания». Кричу в радейку: «Я Политрук! Подлётное время — 5 минут». Но добежал я к ним за 3. Рацию я забросил в блиндаж Бахе, дальше переговоры вёл он. По дороге я забежал на соседние к Змею позиции десантников, за людьми. Но лишних людей там не было.

Прибежав на место, я увидел вот что. Палач лежит на сетке-носилке, уже раздетый по пояс, глаза нет, дырка в шее, много отверстий в спине, есть сквозные через грудь. Крови вытекло мало. Палач всё ещё дышит, иногда хрипит, пульс нитевидный. Капкан перепуганный, у нас только четыре человека.

Шаман кричит: «Надо же тащить его, пацаны!» Ну конечно надо, но людей мало. Я говорю: «Потащили как есть. Может, нас в поле кто увидит и поможет».

Мы побежали, но буквально через 50 метров ребята выдохлись, носилки весят за 120 кг. Мы в поле на открытом месте, с двух сторон к нам бегут люди. Это «Скифы» и один наш, Берег. Теперь нас 8. Я говорю: «Берег, ты тащи наши автоматы и стреляй в воздух время от времени, привлекай внимание».

Пройдя ещё 50 метров, опять уронили Палача, но отдыхать нельзя. Противник засёк нас и начал пристрелку. Первая мина сделала большой перелёт. Но мы уже почти в кустах. Опять его уронили. Вот спасительный овраг, но прилёты всё ближе.

На противоположном скате оврага мы видим двух бойцов, Берег стреляет. Но стреляет впопыхах не над ними, а в них! Бойцы исчезают. Хорошо, мы уже в овраге. Этот овраг спасает нас, в нём мы почти в безопасности.

Там же мы нашли жёсткие носилки и переложили Палача, Берег время от времени наклоняет ему голову. А я засунул свой карабин в зубы Палачу, чтобы язык не запал.

Нас встречает группа эвакуации — Ректор, Худой, Мана, только они тоже выдохлись. Я отпускаю Капкана и его людей, на их месте на линии никого нет. Но вот самое опасное место, выход балки к шоссе, так называемый промежуток. Это место давно пристреляно, там полно воронок. Берег молится вслух. Одна мина легла перед нами, мы залегли. Тут же позади нас взрыв. Это «вилка»! Я кричу: «Не попадёт! Вперёд, пацаны! Бог любит «Енисей»!»

Мы подорвались и из последних сил взобрались на шоссе и пробежали ещё метров 20. Тут уже развернулся наш УАЗик-буханка. За рулём Федос, Внутри Света-Ёрш и новый медик (я его не знаю). Мы закидываем носилки. Светка подтянула его, и они рванули, а на шоссе обрушился беглый огонь миномётов.

Я кричу: «Рассредоточиться! Все под мост!» Сам я оказался дальше всех к мосту, и поэтому просто прыгнул на обочину в кусты. Взрыв в 5 метрах от меня, снесло кусты. Я подпрыгнул, и через дымящую воронку перебежал на другую сторону дороги. Пот в глаза, запах пироксилина, очень страшно. Очень.

Ещё взрыв! На моей стороне дороги. Цель – это я! Я начал петлять по кустам, но миномёт не отстаёт, мины ложатся совсем рядом. Надо мной жужжит дрон. Что же делать? Надо спрятаться!

Я нашёл какой-то мелкий окопчик, сжался в нём и накрылся кусочком каремата, теперь я молюсь вслух. Ещё один прилёт, но дальше, слава богу, потерял меня. Мой окопчик — это могилка какого-то бойца, пахнет оттуда…

Дрон улетел, обстрел прекратился. Вышел на дорогу, оказывается я уже почти дополз до нашего нового Ноля. Решил посидеть на ноле у Гарика, там хорошее убежище — труба под дорогой. Тут появляются Кола и Крэпс, они тоже получали зарплату. Кола спрашивает: «Как ты тут оказался?» Гарик отвечает: «Был обстрел, я вышел – смотрю, Политрук в трубе сидит, глаза квадратные…» Кола говорит: «Ну тогда сиди тут до вечера, подожди караван. Возьмёшь свежие батареи для рации и сухпай».

Вместе с батареей получаем известие: Палач — 200! Палач — 200!.. Не донесли бойца… Света потом говорила, не было шансов, когда вы его несли, уже была агония. Но мы своих не бросаем, такой закон.

…Палач сидел и пил чай перед блиндажом без каски и без броника. Польская бесшумная мина 82 калибра ударила ровно в дерево над ним. Такие мины непредсказуемые, у них пластиковый стабилизатор, а вышибаются они сжатым воздухом, выхода не слышно. Вот так и погиб доброволец, боец сводной казачьей бригады. Эту позицию потом назвали Палач в память о нём.

В статье приводятся личная точка зрения и оценочные суждения бойца под позывным Политрук на события, вызвавшие широкий общественный интерес.