Был у нас один очень примечательный боец — позывной РЕКТОР. Самый молодой из нас по возрасту, лет 25, наверное, ему, но он был самый опытный в армейской службе, с 18 лет в армии, два контракта за спиной. Служил в нормальной боевой части (где -секрет). Отлично стреляет из всех видов оружия, разбирается во всех военных аспектах и бронетехнике, очень любит чистить и полировать свой автомат. Для него это целая церемония, разные приспособы у него, песочек там, масло особое, тряпочки какие-то, сам ШИГА иногда суёт ему своё оружие на профилактику. Физически сильный, быстрый, выносливый, смелый, мотивированный. Идеальный солдат. Не попал под мобилизацию по недоразумению, мне до сих пор не ясно как военкоматы такой алмаз проглядели. На войну пришёл за брата мстить. Братишка его младший погиб геройски на этой войне. Когда Ректор говорил про него, глаза у него темнели, а в голосе мягкость какая-то появлялась. Мне трудно про это сейчас говорить, как и всем нам. Ректор шёл с нами с самого начала и до конца. Труса не праздновал, минам не кланялся. Как и всем молодым людям иногда ему башню срывало. Но для этого повод нужен был всегда. Обычно это после возлияний было. Однажды на 23 февраля собрались мы, несколько бойцов почтить память павших в Великой Отечественной построением у братской могилы солдат, погибших при освобождении того села. Договорились при всём оружии построиться там и дать салют. От салюта пришлось отказаться, там мирная жизнь уже, и пугать мирняк не в наших интересах. Ректор тогда был гранатомётчиком и взял с собой «трубу» — гранатомёт РПГ-7, а так же увешался гранатами как папуас. После построения все, кроме меня приняли 100 грамм фронтовых и пошли направо в лагерь… Кроме Ректора, тот пошёл налево. Мы кричали ему, но если что-то втемяшится в башку Ректора, то он не отступит. Ректор двинул в магазин. Там интернет, там пиво и вкусняшки, а ещё там девчонки-продавщицы. ЧАПАЙ потом устроил разнос Ректору — что к девочкам побежал? Трубой своей хвастать? Смотрите, какооой у меня ствоооол!!! Все ржут, а Ректор заводится и начинает огрызаться. Меня он почему-то слушается, и я тоже пытаюсь его воспитывать, приказ там мол, дисциплина… А потом и говорю: «А я бы тоже свернул к девочкам! Куда же ещё? Не к мальчикам же! И труба твоя пригодилась. Если меня в 25 лет запереть в таком лагере, я бы хоть на луну залез, если она девочка. А вообще, ты Андрюша, это Я 35 лет назад, я даже знаю когда ты взбрыкнёшь, а когда нет. Ещё я знаю, что ты всё-таки правильный парень, и воспитание у тебя верное, потому что ты сейчас здесь с нами, на войне. Однако наряд вне очереди получи…»
Было у нас ещё несколько молодых ребят — БОРОДА, КОЛОС, потом ещё БОЕЦ появился, СЕДЬМОЙ. Мне всегда нравилось наблюдать за ними, даже когда они дерутся интересно, Ректор наскакивает на всех кочетом, сыпет матерными прибаутками и цитатами, Борода ловит его или бегает перед, ним загораживая друга… В Луганске у нас на этаже был спортуголок, там местные спецназовцы качали свои спецназовские мышцы спецназовскими гирями и штангами. Я каждый вечер начал заниматься, в спорте я не новичок. Борода и Ректор поначалу присоединились, и я тогда поразился, что пацаны только в 25 лет узнали, как правильно тягать штангу! Я-то с 15 лет потею. Я им говорю, надо вас каждое утро гонять на пробежки. Но дети нулевых не выдержали, забили на спорт уже на другой день. Почти всё время боёв после Авдеевки Ректор был в других группах и встретился я с ним почти перед выводом под дембель. Как обычно, Ректор влип в историю. Поехал он с кем то в Бахмут на «чертолёте» — мотоблок какой-то или мотоцикл, после горилки, естественно, и то ли обстрел, то ли что, но они перевернулись, и Ректор что-то себе сломал. Лицо его с одной стороны раздулось как мячик. Я рад, что Ректор выжил и почти не пострадал в этой командировке. Наверное, если бы у меня был сын, он был бы Ректором, только непьющим.