Верность мужа это подвиг?
Мы познакомились в общежитии, когда мне было девятнадцать. Он принес мне чай с лимоном, когда я болела гриппом. Через три месяца мы снимали комнату, а через год поженились. Тогда я думала, что нашла «своего» человека.
Когда родилась Катя, я ушла с работы. Он сказал: «Занимайся домом, а я буду обеспечивать». Каждое утро уезжал в шесть, возвращался в десять. Я варила супы, учила дочь читать.
Потом Катя поступила в университет, он получил повышение. Я вернулась к работе, но школа уже была другой. Дети, интернет, бесконечные отчеты. По вечерам мы молча ужинали. Он говорил о проектах, я кивала. Иногда спрашивала: «Как ты?» Он пожимал плечами: «Нормально».
Вчера он разбил тарелку. Просто поставил на край стола, и она соскользнула. Осколки разлетелись по полу. Я наклонилась убрать, а он вдруг заговорил.
— Я был верен тебе двадцать пять лет. Ни разу не посмотрел на другую. Все ради семьи. И что я получил взамен?
Я выпрямилась, держа в руке осколок. В его голосе не было злости — усталость, как ржавчина.
— Ты хочешь список? — спросила я.
— Нет. Просто… — Он провел по лицу. — Мне кажется, тебе все равно.
Я посмотрела на его руку — на обручальное кольцо, которое он никогда не снимал.
— Ты думаешь, верность — это подвиг? — спросила я. — Ты нес мешок цемента двадцать пять лет и теперь ждешь памятник?
Он молчал. Я бросила осколок в мусорное ведро. Звук ударил по тишине.
— Верность — это минимум, — сказала я. — Ты не пил, не бил, не изменял. Молодец. А я двадцать с лишним лет стирала твои рубашки, слушала, как ты ненавидишь начальника, принимала таблетки от головной боли, чтобы не кричать, когда ты забывал выключить свет в ванной. Я родила твоего ребенка, оставила работу, потому что ты не мог взять отпуск. Я не просила благодарности. Но и ты не проси.
Он сел на стул, сгорбившись.
— Ты права, — пробормотал он. — Но мне одиноко.
Я села напротив.
— Ты думаешь, мне не одиноко? — спросила я. — Мы больше двадцати лет живем параллельно. Ты рассказываешь о встречах, я — об оценках Кати. Мы не разговариваем, мы докладываем.
Он поднял глаза.
— Что нам делать? — спросил он.
Я хотела ответить. Сказать, что нужно начать сначала, попробовать снова. Но слова застряли. Потому что «начать» — это не про нас. Нам не восемнадцать, и чай с лимоном уже не поможет.
— Не знаю, — сказала я.
Мы сидели за кухонным столом, на котором лежали ключи, счета и рассыпавшиеся таблетки от давления. Где-то за стеной смеялись соседи.
— Давай завтра пойдем в парк, — неожиданно предложил он. — Как в старые времена.
— В парке ремонт, — ответила я.
— Тогда в кино.
— Что будем смотреть?
Он пожал плечами:
— Выбирать тебе…
Я посмотрела на часы — девять вечера. Завтра уроки, собрание, нужно не забыть купить хлеб.
— Хорошо, — сказала я. — Только давай не будем брать попкорн. От него у меня изжога.
Двадцать пять лет — это не история про любовь или предательство. Это целая жизнь.
Ранее мы писали об удивительной истории.