— Саш, давай мы тебе губу рассечём?! — Кажется, что эта мысль пришла режиссёру-постановщику оперы «Риголетто» Михаилу Панджавидзе только что, и она ворвалась в пространство неожиданно, ошарашив ничего не подозревающего Александра Емельянова, который вообще шёл к дверям.
— А как же я буду петь? — обомлел Емельянов.
— Надо попробовать. Знаешь, в Большом работал Николай Решетняк, лауреат конкурса Чайковского, один из первых Колобовских орлов, который ушёл за ним из Театра Станиславского в Новую оперу, — технично начал обработку режиссёр. — Здоровый такой, под два метра ростом. Так вот он пел начальника полиции Скарпиа и на допросе чистил ножиком яблоко, ел и пел. А в другой постановке — не я ставил, но видел, — пел и курил. Надо пробовать! — заключил Панджавидзе.
Какие ещё штрихи в вокальный и драматический образ Риголетто они оба внесут, мне узнать не удалось — держат в тайне. Но то, что в процессе работы рождаются вот такие идеи, радует. Честно. Видно отношение к работе — театр кипит, там всё бушует. Премьера скоро!
— Ну и как вам это, Александр? — спрашиваю я потом у Емельянова. — Что ещё неожиданного вам предложил режиссёр?
— Пока ничего. Но работа ещё идёт, — смеётся Александр, зная, что всё может быть.
И оживляется:
— Я как-то с эстрадниками пел, и гримёры мне так изуродовали лицо, что я б себя увидел — не узнал. Но режиссёр говорит: «Нет, не то: будет видно, что ненастояще».
Режиссёры по сути своей — Карабасы-Барабасы. Любят помучить певцов, чтобы те страдали, плакали, просили. У них сущность такая.
Но режиссёр и должен быть таким. Ему надо подстёгивать артистов, чтобы те не расслаблялись, чтобы раскрывались актёрски, вокально, передавая характер персонажа.
Михаил Панджавидзе вокал и музыку этой оперы знает, как говорится, от и до. Не говоря уже о режиссуре. Он не раз поставил «Риголетто», и каждый раз у него — разное видение. Он не хочет повторяться, а это о многом говорит.
С Панджавидзе, действительно, сложно работать. Я заранее знал, что будет сложно. А если всё легко, неинтересно. Ничего хорошего из этого не получится.
— Вы с ним давно знакомы?
— Да, я работал с этим режиссёром еще в Казани в 2008 году на Шаляпинском фестивале. И когда в этот раз встал вопрос, кого из режиссёров пригласить для постановки, я сразу, учитывая его опыт и отношение к работе, предложил его.
— Александр, вы в который раз выходите на сцену в роли Риголетто?
— Оу, ну это нужно посчитать. Начиная с Ростовского театра, это, кажется, моя седьмая работа, если не больше.
— Так вы профи! Вам спеть уже — как нечего делать! Говорят, кто спел Риголетто, вокально готов ко всему.
— Если баритон поёт Риголетто, то другие партии он будет щёлкать как семечки, — так говорили мои педагоги. Это труднейшая партия, вышка для баритона, его Эверест. Она трудна для любого опытного певца, изматывает морально и физически.
Несомненно, опыт есть, но каждый раз я выхожу, как в первый. Мы должны всё время себе доказывать, что можем держать свой вокальный и актерский уровень. А это круглосуточная работа над собой, репетиции в театре с десяти утра до девяти вечера. И я очень надеюсь, что сумею сохранить высокий уровень.
— А как вы шли к своему Риголетто? Когда вы его исполнили впервые? В Казани?
— Нет. Еще до Казани, когда я работал по контракту в Ростовской опере. Но шел я нему через Академию молодых певцов Мариинского театра, потом стажировался в Центре оперного пения Галины Вишневской, где со мной занимался солист Большого театра России, известный баритон Владислав Верестников. Я учился и параллельно прослушался в Музыкальный театр имени К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко. Тогда Галина Павловна вызвала меня к себе в кабинет и говорит: «Ну зачем тебе туда идти? Там будут давать маленькие партии. А у меня для тебя есть большие». Она очень ревностно отнеслась к этой новости и рассталась со мной, вздохнув с сожалением: «Что ж, ты профессионал, делай, как знаешь!».
Сезон я отработал в Театре Станиславского, спел партию Жермона в «Травиате» вместе с Хиблой Герзмава. А в 2008 году перешёл в Ростовский государственный музыкальный театр. Будучи его солистом, я впервые исполнил Риголетто. И вот художественный руководитель Татарского академического государственного театра оперы и балета им. М.Джалиля Гюзель Хайбулина меня пригласила в Казань на Шаляпинский фестиваль, и там я познакомился с народным артистом Татарстана Ахмедом Агади и Михаилом Панджавидзе. Мы там репетировали, и я уже тогда отметил, какой Панджавидзе щепетильный и требовательный режиссёр.
— Вы с Айталиной Адамовой пели в этом спектакле в Италии. Расскажите, как это было.
— В 2009 году я вернулся в Якутск и пел Риголетто. Мне сшили новый костюм, а постановка была старая. На роль герцога мы пригласили Сергея Мунтяна из «Санктъ-Петербургъ Опера», он родом сам из Ростова. А партию Джильды пела бурятская певица, тогда еще заслуженная, теперь народная артистка Бурятии Билигма Ринчинова.
После этого солистка нашего театра Анна Дьячковская стала нашим с Айталиной Адамовой продюсером. Она предложила нам поучаствовать в конкурсе в Италии и отправилась туда вместе с нами.
Поротто — город маленький, театр тоже, это была как бы репетиция к большой сцене в городе Феррара. Конкурс был очень высокий, вокальный бой — мощнейший, но после него меня утвердили на Риголетто, а Айталину Адамову — на Маддалену.
Успех был ошеломительным: нас принимали в правительстве, про нас писали СМИ. Газета, к сожалению, где-то затерялась, хорошо хоть сохранились записи со спектакля и репетицией.
— Был соблазн остаться поработать в Италии?
— Конечно! Мало того, один испрессарио мне так и сказал: «Ты должен здесь жить — придёшь на смену Лео Нуччи, Ренато Брузону — они уже не так молоды…»
В этот же год зимой мне выпало счастье позаниматься у маэстро Ренато Брузона. Мне было тогда 33 года, и соблазн остаться был большой, но у меня уже была семья, ответственность перед ней, и я вернулся в Якутск.
— Жалеете об этом?
— С одной стороны, да. Но с другой, мне зато посчастливилось петь Риголетто в театре Юрия Александрова «Санктъ-Петербургъ Опера», на сцене Эрмитажного театра в Санкт-Петербурге и на сцене Государственного театра оперы и балета Санкт-Петербургской консерватории имени Н.А. Римского-Корсакова. Это были интересные классические постановки, и, судя по овациям, публика хорошо меня приняла.
— А почему же не ставили Риголетто в Якутске?
— Декорации устарели, их утилизировали, средств на новую постановку не было. В 2017 году после большого перерыва мы всё-таки исполнили здесь Риголетто в концертном варианте с Алессандро Биччи и с примой театра Астана-опера Альфией Каримовой в роли Джильды. Спектакль прописался в репертуарных планах всех театров страны, с непременным успехом шёл в Казахстане и Кыргыстане. Я пел Риголетто в 2022 году по приглашению Алмаза Истамбаева в Бишкеке. И только у нас спектакля не было. Восемь лет перерыв.
Мы с Юрием Баишевым не раз говорили о том, что Якутску нужен «Риголетто». К счастью, в этот раз мы были услышаны. И когда в руководстве театра спросили, кого предпочтительнее пригласить в качестве режиссёра, я предложил Михаила Панджавидзе.
— Вы сейчас на каком этапе готовности? Костюм уже видели?
— Мой костюм почти готов, нужно доделать плащ, ну и художник ещё вносит свои коррективы.
— А как вы вообще относитесь к своему персонажу? Вы должны его прочувствовать всем нутром…
— Это придворный шут, горбун. И я посоветовал бы тем, что придёт на премьеру, подготовиться и заранее прочитать сюжет. Или купить программку перед началом спектакля. Есть разные постановки, в которых к этому персонажу проникаешься жалостью, хоть он и мерзавец. Его подлость к нему же бумерангом и возвращается. Для меня самое главное, какие в итоге чувства испытает наш зритель, а уж равнодушным он не останется точно.
«Риголетто» — это красивая итальянская вердиевская музыка, хороший вокал, прекрасные мелодии. Приходите на спектакль, наслаждайтесь!
На снимках из личного архива А. Емельянова: Риголетто в постановках в Италии и Бишкеке.
В Якутске премьерой оперы «Риголетто» 5 и 6 октября откроется 54-й сезон Государственного театра оперы и балета им. Д. К. Сивцева-Суорун Омоллоона.