«Кто последний на Карачи?» Неизвестные страницы угона самолета из Нерюнгри в Пакистан
Изучая историю старого аэропорта Чульман, участники историко-краеведческой экспедиции Александра Кошукова не могли, разумеется, пройти мимо самого громкого события в истории нерюнгринской (да и не только нерюнгринской!) авиации.
Конечно, это была сенсация мирового уровня! События, начавшиеся в аэропорту Чульман 19 августа 1990 года, могут смело претендовать на звание самого необычного и по-своему драматичного воздушного теракта советской эпохи. Маленький городок в южно-якутской тайге, которому на тот момент не исполнилось еще и пятнадцати лет, получил мировую известность, хотя и не совсем такую о которой следовало бы мечтать.
Угон пассажирского Ту-154 из Чульмана в Пакистан был совершён заключёнными изолятора временного содержания города Нерюнгри 19 августа 1990 года. При этом, несмотря на то, что многие свидетели этой сенсационной и загадочной истории и сегодня живут рядом с нами, в хронологии событий и поступках действующих лиц до сих пор очень много неизвестного.
Например, заключенных было поначалу пятнадцать, в Пакистан их летело на шесть человек меньше, а вернулось домой не больше половины. Следующий вопрос, на который нет ответа: почему так и остался безнаказанным сотрудник Нерюнгринского ИВС, который доставил преступникам в изолятор первый обрез, сделанный из охотничьего ружья. Его личность была установлена, но все свидетели, кто мог это подтвердить, сидели тогда в тюрьме в Пакистане. Тем временем, подозреваемый, узбек по национальности, после этих событий быстренько перебрался из Нерюнгри в независимый Узбекистан, и больше его никто не видел. Много и других вопросов.
Попытаемся разобраться, что же происходило в нерюнгринском небе (и на земле) в те дни. Многие секреты тех дней до сих пор открываются с большим трудом, зато добавляются новые.
19 августа 1990 года было воскресенье. Теплый летний день в Нерюнгри — за неделю до Дня шахтера, к тому же, профессиональный праздник — День Воздушного Флота СССР. Экипаж пассажирского лайнера Ту-154 авиакомпании «Аэрофлот» выполнял регулярный рейс 4076 по маршруту Нерюнгри — Якутск.
Командир воздушного судна — Анатолий Листопадов. Второй пилот — Сергей Турьев.
Штурман — Александр Орловский. Бортинженер — Алексей Камошин. Бортпроводники: Татьяна Шарфгалиева, Наталья Филиппенко, Сергей Рыбников.
В тот же день Ту-154 собирался вернуться из Якутска в Нерюнгри. По возвращении из рейса нерюнгринский экипаж предвкушал праздничное домашнее застолье в честь праздника. Никто не догадывался о том, что всем им предстоит пережить самые страшные трое суток своей жизни. И что конечным пунктом рейса под стволами оружия для пилотов и пассажиров станет не родной, спокойный и прохладный Якутск, а смертельно жаркий и абсолютно чужой и нежданный пакистанский город Карачи.
Перед полетом единственным дискомфортным моментом для экипажа было то, что в самолете, вместе с 85 обычными пассажирами, в Якутск должны были лететь 15 заключенных Нерюнгринского изолятора временного содержания, для проведения следственных действий в столице республики. Заключенных сопровождали трое конвоиров — сержанты Сергей Борщ, Валерий Варлыга и Игорь Смурыгин.
Впрочем, дело привычное. В перевозке заключенных рейсовым самолетом по Якутии нет ничего странного. Дорог здесь, как правило, нет, расстояния невероятные. А необходимость в этапировании подследственных и осужденных постоянная!
Во время рейса арестованный ничем не отличается от обычного пассажира. Как говорится: «А куда он денется с подводной лодки?» В салон заключенный, как и любой другой пассажир, имеет право пронести ручную кладь – на том рейсе до десяти килограммов. После взлета борта конвойный обычно расстегивает у «подопечного» наручники. Так же, как и для других пассажиров, стюардессы приносят этапируемым завтрак, дают попить воды. У конвойных они могут попроситься в туалет. Во время рейса они обычные пассажиры.
Единственное требование к транспортировке – по возможности обеспечить определенную дистанцию между этапируемыми гражданами и обычными пассажирами. Но летом пассажиров обычно много, и даже это требование не всегда соблюдается.
И все же, задним числом мы видим, что на этом рейсе странности начались еще на земле. Заключенных перевозили пятнадцать, а наручников для них приготовили всего трое. Потом должностные лица будут яростно оправдываться: наручники в 1990 году (как и всё остальное в стране!) было дефицитом. Заказывали на Нерюнгринском Ремонтно-механическом заводе, но там будто бы не успели выполнить заказ. Отправили заключённых без наручников.
Второй интересный момент: досмотр заключенных на том рейсе проводился только в изоляторе, да и то чисто формально. В аэропорту их сразу же вывозили на взлетную полосу, минуя зону досмотра. В итоге, из изолятора злоумышленникам удалось вынести оружие (об этом ниже), а в аэропорту Чульмана их уже никто не досматривал.
Конвоиров тоже было всего трое. Три сержанта, хотя и вооруженных – не густо на пятнадцать человек!
Еще одной подробностью в свое время поделился пассажир этого рейса, побывавший в Пакистане заложник и переговорщик с террористами, в то время инспектор гороно Нерюнгри, позже – начальник отдела молодежи в администрации города, Борис Борисович Кирееев (светлая память!). Его место в самолете оказалось в пятом ряду. Рядом с Киреевым сидел исполняющий обязанности директора СПТУ-12 А.И.Бородин. Киреев рассказывал, что передние четыре ряда оказались свободными. Опустив спинки кресел по пятый ряд, именно напротив них, лицом к салону сели террористы с автоматами. При этом часть захватчиков позже находилась во втором салоне, свободно передвигалась по борту.
Столь «успешный» террористический акт, к сожалению, готовился очень основательно. Сегодня известно, что далеко не все заключенные были посвящены в подробности предстоящего побега за границу. О плане знали только четверо. Это Сергей Молошников, Андрей Исаков, Владимир Петров и Владимир Евдокимов, которые изначально были «лидерами мероприятия». При этом, несмотря на то, что оружие в самолёт смог пронести именно Евдокимов и затем он вместе с Исаковым постоянно оставался на виду, на первых ролях, реальным инициатором и организатором акции был Молошников.
Каждый из лидеров группировки – яркая личность, и мог бы стать «легендой», если бы направил свои таланты в добрые дела. Но не судьба. Сергей Молошников занимал высокое место в криминальной иерархии, будучи так называемым «положенцем». Заключённые уважали его и считались с ним. За полтора года до угона самолёта Молошников совершил свой первый побег из ИВС в Нерюнгри. Он специально пробил себе лёгкое, после чего его вывезли в больницу, сделали операцию, после которой он с помощью подельников сбежал. Через год его поймали и снова привезли в Нерюнгри. В июне 1990 года, то есть всего за два месяца до самолета, Молошников совершил второй побег из ИВС. Тогдашнее руководство Нерюнгринского ИВС было в бешенстве. Рассказывают, что при новом задержании его пытались тайком «нечаянно» расстрелять, списав на попытку к бегству или оказание сопротивления. После второго побега Молошников задумал третий побег, и теперь он решил угнать самолёт – 19 августа 1990 года.
Еще находясь в ИВС Нерюнгри, Сергей Молошников искал физически крепких помощников для обезвреживания конвоя. Также он искал людей, которые могли помочь различной информацией. Там сидел ветеран войны в Афганистане, снайпер. Он был в курсе его планов, но участвовать в побеге отказался. Зато «афганец» много полезного рассказал про внутреннее устройство Ту-154, в частности, про систему скрытых люков, через которые штурмующие могли незаметно проникнуть в самолёт. Потом всё это пригодилось нерюнгринским террористам.
Вторая яркая личность – формальный лидер захвата, 28-летний на тот момент, Владимир Евдокимов. Именно он пронес обрез из охотничьего ружья на борт самолета и начал захват, передав со стюардессой записку пилотам.
При этом Евдокимов был инвалидом с одной ногой, и передвигался с протезом. Причем инвалидом он сделал сам себя. Совершив одно из убийств, Евдокимов умышленно прострелил себе ногу, пытаясь доказать суду, что расправа над его жертвой была самообороной. Но перехитрил сам себя — ранение оказалось слишком серьезным, и ногу пришлось ампутировать.
Евдокимов, как и Молошников, также «прославился» ярким и дерзким побегом. Как в фильме «Джентльмены удачи», он покинул колонию в цистерне, только не с цементом, а с соляркой. Выбравшись из цистерны, он разными способами (это с одной-то ногой!) смог преодолеть более восьмисот километров.
За две недели до захвата самолета в Чульмане один из охранников принёс в Нерюнгринский ИВС обрез и передал Евдокимову в обмен на новый импортный спортивный костюм – страшный дефицит по тем временам. Потом это оружие постоянно прятали в разных местах изолятора, и охранники его так и не нашли.
В «День Х» 19 августа Владимир Евдокимов пронес обрез «на дело», сумев спрятать его в своем протезе. В сопровождении трёх конвойных, заключенных посадили в автобус ПАЗ на территории ИВС и привезли в аэропорт Чульман. Никакого досмотра в аэропорту не было. Заключённых подвезли на взлетно-посадочную полосу, в метре от трапа самолёта, немного раньше пассажиров, после чего сразу завели в салон, на первые места.
Помимо ружья, на борт заключенные пронесли ещё и бомбу, точнее её муляж. «Бомба» была не из мыла, как об этом потом писали многие СМИ. Вместо мыла, три глянцевых журнала скрутили в виде «шашек» и обклеили белой бумагой. Из обложки книги, газет и крышечки от тюбика корвалола сделали аккумуляторную батарею — якобы для подрыва этих шашек. Прикрепили два провода… Муляж получился очень эффектным, но на самом деле бомбой это не было.
Еще одна малоизвестная подробность: во время посадки в самолет, фактического организатора захвата Сергея Молошникова на борту еще не было. Он появился на борту через два часа, когда самолет снова вернулся в аэропорт Чульмана, и угонщики потребовали выдать им своего главного, а также Владимира Петрова.
19 августа 1990 года в 6.25 местного времени рейс SU-4076 авиакомпании «Аэрофлот» с семью членами экипажа и 85 пассажирами на борту вылетел из Нерюнгри в Якутск. Но едва он успел взлететь, в 6.40 в диспетчерскую аэропорта Чульман поступил сигнал о том, что самолет угнан.
О том, что происходило в этот момент на борту в небе над Чульманом – читайте в следующем выпуске «Дневников историко-краеведческой экспедиции Александра Кошукова».
(продолжение следует)