Евгений Суровецкий: Обыкновенная жизнь в необыкновенном веке

«Люди нашего города»

(Продолжение. Начало С любовью о старом Якутске — Евгений Суровецкий)

В своих воспоминаниях Козьма Суровецкий пишет: «В Якутске политссыльные по суду сразу попадали в тяжелое материальное положение. Если административно-ссыльные получали от казны суточных 50 коп., ссыльные по суду ничего не получали. Эта категория ссыльных могла существовать только на заработок.

«Нам нужна была, — пишет далее отец, — немедленная работа, а ее в Якутске не было. Всё было занято ссыльными, пришедшими до нас. Но нам, читинцам, как говорят, повезло. Среди нас было три товарища из зажиточных семей: Моисей Шергов, Нахим Либерман и Захар Глейзер. Эти товарищи, получая довольно приличную помощь от родных, все деньги расходовали на всю группу читинцев. Мы жили довольно сносно, но без дела чувствовали себя скверно. Мне как-то сообщили, что в редакцию якутской газеты нужны два наборщика, но зарплаты не было, во всей редакции зарплату получали два человека: метранпаж и печатник, а все остальные работали бесплатно. Я решил работать бесплатно, лишь бы не сидеть без дела, тем более в Чите в подпольной типографии я работал наборщиком. Во главе редакции стояли старые ссыльные: Всеволод Михайлович Ионов — замечательный человек, народоволец, общественник, учитель частной школы. Михалевич — постоянный редактор газеты. Сабунаев, который часто попадал в тюрьму за статьи, помещенные им в газете. Петр Черных — якутский поэт и другие.»

Весной 1909 года Козьма Евтропиевич получил хорошо оплачиваемую работу по своей специальности. Видимо, как рассказывала мать, он был нанят местным архиереем крыть кровли и купола церквей жестью. Ведь он же был по своей специальности слесарем-кровельщиком. Заработав на этом, отец открыл в Якутске жестяно-слесарную мастерскую.

Но политссыльным не разрешалось заводить свои мастерские или иные промыслы. Поэтому мастерская была оформлена на имя жены — Елены Николаевны Суровецкой. Мастерская была организована на артельных началах, с участием других политссыльных. Мать формально считалась владелицей мастерской, отец — заведующим мастерской. Работало в ней в разное время 2-3 ссыльных. Весь заработок они брали себе, а отцу давали определенную сумму на содержание мастерской, приобретение материалов. Мастерская находилась по нынешней улице Аммосова, в каменном здании за нынешним универмагом, где в последние годы располагался комиссионный магазин радиоаппаратуры и магазин уцененных товаров. Вся мастерская состояла из одной комнаты, дверь выходила прямо на улицу. В мастерской изготавливали жестяные изделия, ведра, тазы, другие изделия, чинили чайники, кастрюли, другую разную посуду, крыли железом крыши и т.д.

Как пишет отец: «Суровецкий на Якутской сельхозвыставке своей мастерской получил серебряную медаль (высшая награда, золотых медалей не было)». Отец вспоминает, что в мастерскую часто заходили его товарищи-политссыльные, иногда приносили куски свинцовой руды (свинцовый блеск). В мастерской стали в свободное от работы время пробовать плавку этой руды в горне. Отец выписал специальную литературу о плавке свинцовой руды. Об этих опытах заговорили в городе. Ссыльный Леня Харитонов, слесарь-механик по профессии, сообщил отцу, что знает человека, который может указать место залежей свинцовой руды. О своих делах в дальнейшем может лучше рассказать сам Суровецкий, поэтому дальше я помещаю содержание его воспоминаний об этом.

«Леня Харитонов — слесарь-механик, имел в Якутске тоже мастерскую, парень довольно развитый. Я думал, если найдутся подходящие залежи свинцовой руды, с ним можно составить компанию и попробовать плавку свинцовых руд в небольшой кустарной отражательной или шахтной печи. Нам сказали, что руда находится в горах, по реке Лене, за устьем реки Алдана, всего будет верст 300 от Якутска. Мы решили купить лодку, приобрести продуктов и выехать на устье, захватив с собою в качестве проводника этого знающего товарища. Если не ошибаюсь в датах, на устье реки Алдана мы выехали летом 1911 года. На устье Алдана нам сказали, что никакой руды по реке Лене нет и вы напрасно туда поедете. В это время к берегу подошел пароход, на котором капитаном был Гривитский, с которым я был хорошо знаком. Он тоже подтвердил, что по Лене залежей свинцовых руд нет. Мы решили вернуться в Якутск, причем на обратном пути в устье Алдана чуть не утонули.

Я все же не успокаиваюсь и опыты плавки свинцовой руды время от времени продолжаю. Газету якутские власти окончательно закрыли. Ионов выехал в Петроград, Михалевич сидел в Петропавловской тюрьме, там и умер. Газету взял А.А. Семенов и с этого времени она называлась «Якутская окраина». Однажды в мою мастерскую зашел Семенов (в это время я с ним уже был хорошо знаком). Между общими разговорами он спросил меня как обстоят дела у меня с плавкой свинцовой руды. Я ему рассказал, что выплавку свинца можно было бы организовать в якутских условиях и тут же на горне сделал выплавку свинца. Свинец получился хорошего качества.

Летом 1913 года Семенов вызвал меня в редакцию газеты. Там я встретил Семенова, трех верхоянских купцов (помню только фамилию Шишлянников) и верхоянского исправника Березкина. Оказалось, что это было собрание пайщиков по разработке свинцовых залежей и выплавке свинца в Якутии (Свинцово-серебряная руда была найдена в Верхоянских горах, в местности Эндыбал — Е.С.). Эту работу предложили мне взять на себя, на что мне будет выдана нотариальная доверенность и равный с другими пай. Я согласился. Семенов был избран председателем товарищества пайщиков. Так, неожиданно, я стал заведующим по разработке свинцовых руд и выплавке свинца в Якутской области. Я благодарен Семенову за то, что он дал мне полную свободу действовать по своему усмотрению и ни во что не вмешивался. Зная хорошо жестяное, слесарное и немного литейное дело (чугуна), я надеялся с работой справиться. Верхоянский исправник Березкин должен был оказать мне помощь на месте. На деле его помощь оказалась в том, что он послал на рудник своего шпика, присматривать за мной (ведь я был политическим ссыльным). Мне об этом сообщили приехавшие ламуты. Шпика с рудника выгнал. Другой помощи от Березкина не было. Зиму 1913-1914 гг. мы заняты были добычей руды и отправкой ее на устье Алдана. Весной с рабочими переехал на устье Алдана и занялся постройками. В этом строительстве мне хорошо помогали местные молодые якуты. С их помощью за лето 1914 года мы выстроили дом для жилья, помещение завода, отражательную печь для выплавки свинца и складочное помещение.

В это же лето вспыхнула мировая война. Семенов в пространном письме писал мне, что свинца в Якутии нет и не будет, весь он забронирован для нужд войны, просил как можно быстрее дать свинец, так как от него зависит добыча пушнины для Якутии, а пушнина — это валюта, это деньги. Я и сам это хорошо знал, говорил об этом своим помощникам, рабочим и мы работу гнали во все силы. Когда мы начали первую плавку свинца, начался ледоход. Сообщение с Якутском было прервано, а когда установился санный путь, отправили в Якутск на имя Семенова первую партию свинца — 300 пудов. Выбранная мной из книг и построенная печь оказалась удачной (бельгийская отражательная печь).  Суточная производительность печи давала 50 пудов свинца.

Первый свинец в Якутске произвел на население сильное впечатление. Многие жители города приходили посмотреть на якутский свинец. Семенов из представителей учреждений составил комиссию, которая от 30 плиток свинца отобрала кусочки и отправила в иркутскую золотосплавочную лабораторию для анализа. Полученный анализ показал высокое качество свинца, имеющий сходство с русским артиллерийским свинцом военного ведомства. Итак, Якутск, имея свой свинец, вышел из тяжелого положения в отношении добычи пушнины. На свинцово-плавильном заводе я проработал шесть лет. От меня многие рабочие научились плавке свинца, часть из них была переведена на место добычи руды, где тоже была построена плавильная и начата выплавка свинца.»

Так, вспоминает отец, был построен им свинцово-плавильный завод в устье реки Алдан (местность Ботомай). Я помню этот завод, принадлежавший Семенову. Это, по существу, был не завод, а небольшое, примитивное, кустарного типа предприятие с одной печью и вагранкой. Печь из кирпича, прямоугольная, в длину видимо метров 6-7, в ширину метра три, довольно высокая. Об этом я сужу по тому что помню, как я (мне было лет пять-шесть) ходил, не сгибаясь, внутри печи, когда ее останавливали на ремонт и она остывала. Мне нравилось забираться в нее, после того как она остывала, и разглядывать ее внутри. С потолка свисали застывшие, остро сужающиеся книзу сталактиты, разные наплывы, по-моему, свинцовые или, может быть, из расплавленной шихты. Пол печи тоже бугрился какими-то наплывами. В полумраке такой печи мне виделось что-то таинственное, я был как бы в какой-то сказочной пещере. Пытался отломить нависавшие сталактиты, но они даже не гнулись. У двери помещения стояла вагранка, специальная печь для доводки свинца. Печь была круглая, снаружи обшитая жестью.

На заводе работали местные якуты, о которых отец отзывается в своих воспоминаниях очень тепло, как о хороших работниках, хороших помощников ему. Например, он называет человека по имени Афанасий Якут, по прозвищу Леший. Так его звали товарищи-якуты. Он хорошо знал все пути сообщения от Якутска до Верхоянска и был незаменимым проводником и хорошим товарищем. Руду из Эндыбала возили на оленьих нартах. Называет отец еще якутку Варвару, как хорошую энергичную, хотя она была уже пожилая. Фамилию ее он забыл. Однако, из рассказов моей матери и старшей сестры Людмилы, Варвара была весьма жестокой тоёншей, вовсю эксплуатировала местных якутов. Она за определенную плату организовала силами местных жителей поставку для завода дров, была поставщиком рабочей силы для завода, а также продуктов.

В ряде документов, в воспоминаниях некоторых активных участников политических и революционных событий в Якутии отмечается важное значение созданного Козьмой Суровецким свинцово-плавильного завода в период первой мировой и гражданской войн для якутского населения. В связи с военными нуждами завоз свинца в Якутию прекратился, и это привело бы к прекращению очень нужной для государства промысловой квоты, добычи пушнины. Свинец, выплавлявшимся заводом А.А. Семенова, снабжал Якутию свинцом в самые тяжелые военные годы.

В 1920 году органы революционной власти республики утверждают Козьму Суровецкого членом президиума Якутского совнархоза, заведующим производственным отделом. Такое выдвижение понятно, ведь он был, пожалуй, единственным наиболее опытным и знающим работником в промышленности. В 1921 году он направляется в Якутский областной совет профсоюзов — членом президиума и заведующим производственным отделом. Здесь получается интересная преемственность — я с 1960 по 1969 г. работал в Якутском областном совете профсоюзов тоже в должности заведующего отделом производственно-массовой работы и заработной платы.

Во время каппелевского наступления в 1921 г. отец был мобилизован в ЧОН (части особого назначения), организовывал чоновский отряд, был командиром второго взвода. После службы в ЧОНе Суровецкий снова работал в областном совете профсоюзов. В 1922 году в Якутске формировался отряд по сопровождению раненых в Иркутск. Отец был назначен начальником этого отряда и вместе с ранеными выехал насовсем за пределы Якутии в г.Ейск. С тех пор мы потеряли с ним всякую связь, поскольку он еще до этого разошелся с нашей матерью.

Весть о себе он неожиданно подал в 1932 году, выслав нам всем справки следующего содержания (ниже привожу текст моей справки).

УДОСТОВЕРЕНИЕ

Настоящее удостоверение выдано тов. Суровецкому Евгению в том, что он действительно является сыном заслуженного революционера Республики РСФСР, члена Общества бывших политкаторжан с Суровецкого К.Е. и имеет все права и преимущества представляемые правительством Советской Республики детям членов о-ва Политкаторжан, в чем и выдано ему настоящее удостоверение.

Сбоку штамп: тюремное окно, обрамленное каторжной цепью, текст на штампе: «Всесоюзное общество политкаторжан и ссыльно-поселенцев», Северо-Кавказское отделение. Ейская группа. 2 апреля 1932 г., № 174, г. Ейск. Уполномоченный группы А.Корни… (не разборчиво). Круглая печать с надписью: Общество политкаторжан и ссыльно-поселенцев. Ейская группа С.К.К. Отделения.

Такие же удостоверения получили мои сестры Людмила и Зоя, и брат Геннадий. В 1955 году мой брат Геннадий встречался с отцом в г. Сумы. В 1967 г. у меня была неожиданная встреча в Москве с одной из дочерей отца от его второй жены. Муж сестры Зои Михаил Михайлов позвал меня сходить в одно место. Куда не сказал. Пошли мы с ним и вот привел он меня в одну квартиру, где нас встретила молодая женщина, очень, как близняшка похожая на мою сестру Зою. Это оказалась моя сестра по отцу, но от другой жены, Галина. Познакомились, посидели, поговорили, пригласила заходить, но я дальнейшего знакомства не продолжил, не было никакого чувства родства, я больше у ней не бывал. Так и закончился этот единственный и последний контакт с семьей отца. Насколько мне известно, он умер в возрасте примерно в 85 лет.

Продолжение следует

Комментарии к тексту Е.К. Суровецкого.

Метранпаж (от французского metteur en pages – составитель страниц) – до революции старший наборщик, ответственный за процесс верстки печатного издания.

Ионов Всеволод Михайлович (1851-1922) – этнограф, тюрколог, якутовед, педагог, революционер-народник. В 1883-1911 годах находился на поселении в Якутии. В 1897 в Жехсогонском наслеге Ботурусского улуса открыл начальную школу для местных детей. В 1900-1910 году работал учителем частной школы в Якутске, открытой И.Н. Эверстовым. Являлся фактическим редактором газет «Якутский край» и «Якутская жизнь», издававшихся на русском и якутском языках. Одновременно вел обширную исследовательскую работу, был участником Якутской экспедиции под руководством Д.А. Клеменца, Нелькано-Аянской экспедиции. Участвовал в редактировании «Образцов народной литературы якутов», был сотрудником Э.К. Пекарского в работе над «Словарем якутского языка».

Семёнов Алексей Алексеевич (1882-1938) — предприниматель, служащий торгового дома «Коковин и Басов». Один из инициаторов создания профсоюза «Общества взаимопомощи приказчиков» в г. Якутске, организатор либеральной газеты «Якутский край». Один из сибирских корреспондентов Л.Н. Толстого. В 1920-х г. национализирована его частной библиотека, Кемпендяйский и Багинского соляные источники, свинцовые рудники, свинцово-плавильный завод. В 1923 г. назначен наркомом финансов ЯАССР, затем — председателем Госплана, член ЯЦИК. В 1925 г.  управляющий треста «Алданзолото». В 1938 г. репрессирован.

Сабунаев Михаил Васильевич (1855-1922) – народоволец, позднее эсер, организатор московского народовольческого центрального студенческого кружка. В 1892 г. приговорен к высылке в Восточную Сибирь. На поселении работал врачом лечебницы Русского общества Красного Креста в г. Якутске, был одним из организаторов фельдшерской школы, являлся публицистом местной периодической печати. В 1905 г. организовал в Якутске митинг, потребовавший переизбрания городской думы («Сабунаевское дело»). В 1917 г.- гласный городской думы, председатель ЯКОБ (Якутский комитет общественной безопасности). В 1918-1919 г. являлся депутатом Сибирской областной думы. После истечения срока ссылки остался в г.Якутске. В Якутске его именем была названа улица (совр. ул. Островского).

Черных-Якутский Петр Никодимович (1882 — 1933) – первый якутский поэт, пишущий на русском языке, писатель, переводчик. Учился в Якутской духовной семинарии. Начал печататься с 1907 г. под псевдонимом Юрий Фиолетов в газете «Якутский край». В 1909 г. напечатал первый сборник стихов «Тихие струны». В 1926 — 33 гг. жил в г. Загорск, в этот период написал поэму «Родная Якутия», совместно с А.Ф. Бояровым перевел на русский язык поэму П.А.Ойунского «Красный шаман».