«Добрые» соседи жалуются в опеку когда плачет мой сын

К рождению ребенка мы с мужем подошли ответственно. Мы предварительно собрали денег, приобрели квартиру, а также сделали в ней ремонт.
Выбрали мы жилье в доме, который был построен лет 5 назад. Там нашлась подходящая по планировке квартира. На новом месте мы быстро освоились.
С соседями мы познакомились быстро. Оказалось, что старшая по дому очень активная и инициативная. она в мессенджере создала общий чат, в котором регулярно устраивает какие-то опросы, голосования. За счет того, что все участвуют в жизни дома, у нас везде чисто и красиво.
Мы с мужем Витей сразу же познакомились с этой старшей по дому, вникли во все негласные правила, которые она нам озвучила. Ихз мы стали выполнять, также мы участвовали во всех диалогах, которые велись в чате. В итоге с соседями мы быстро познакомились.
Поскольку в чате был каждый, можно было найти телефон любого довольно быстро. И это мне казалось удобным, потому что можно было оперативно решить все возникающие вопросы. Вместе с тем я так и не сблизилась особо ни с кем из дома. Только с соседкой по лестничной площадке мы стали относительно тесно общаться.

Наш сын родился полгода назад. В первые месяцы мы с мужем наслаждались родительством. Максим оказался тихим и спокойным мальчиком, с которым не было никаких проблем. Нам казалось, что мы и не столкнемся с тем, на что обычно жалуются молодые родители.
Но только потом у ребенка стали резаться зубы. И тогда Макси резко стал капризным. Он мог плакать всю ночь, мог днем реветь без остановки. Не помогало ничего. Мы ходили к врачам, но все говорили, что нужно смириться с происходящим, потерпеть.
Я была спокойно до одного единственного дня. Мне тогда написала в личные сообщение Тамара, моя соседка снизу.

— Почему у вас так орет ребенок? Что вы с ним делаете? Неужели бьете?

Я решила, что соседка саркастично высказывается, стала набирать сообщение в том же духе. Но только дописать я не успела.
Тамара уже через минуту после отправки своего послания стояла у меня на пороге. И ее выражение лица не было веселым. На нем не было даже ухмылки.
Я поняла, что у Тамары плач ребенка не ассоциируется ни с чем, кроме насилия. Ей казалось, что мы полугодовалого малыша будем наказывать физически. Не столь важно, что в этом нет никакой логики.
В тот раз соседка просто грозно на меня посмотрела и ушла. А вот на следующий день, в который Максим тоже плакал, Тамара решила проверить, что твориться у нас в квартире. Знаю, я не обязана была ее пускать, но мне было проще ей уступить. Мне казалось, что так у меня потом будет меньше проблем с ней.
Тамара походила по квартире, убедилась, что у нас все хорошо, что нет никаких следов насилия, после чего ушла. Мори пояснения она, как мне показалось, приняла во внимание. Но меня все же смутило, что она ухмылялась, когда уходила. Как выяснилось, не зря.
Уже через несколько дней ко мне в дверь позвонили. На пороге стояла девушка, которая представилась сотрудницей службы опеки.

— Поступил сигнал, я должна проверить, в каких условиях живет ребенок, — доброжелательно сообщила мне барышня.

Девушка была милой, не придиралась ни к чему.

— Я прекрасно вижу, что у Вас все в порядке, — сказала мне сотрудница опеки. — Но я должна все сделать так, как требуют правила.

Довольно быстро девушка выполнила свою работу, после чего пожелала мне удачи, сказала, что больше не будет нас беспокоить.
Вечером я рассказала мужу, что произошло днем. Он немного насторожился, предложил сходить к Тамаре и поговорить с ней. Но я отказалась от этого, потому что знала, что с такими людьми бесполезно вести диалог. Супруга мне удалось в этом убедить.
Но только одна проблема осталась. Связана она со мной. так получается, что я теперь боюсь, что Максим заплачет. Мне кажется, что Тамара не оставит меня в покое, что она и дальше будет на меня жаловаться, потому что ей будет казаться, что мы издеваемся над ребенком.
Не представляю, как теперь жить. Все остальные соседи меня понимают, никому и в голову не приходят такие мысли, которые посещают Тамару. Но только она предпочитает быть в меньшинстве, никак не желает прислушиваться к тем, кто обо мне говорит только в позитивном ключе.