Голод по свободе в искусстве — «Арктический хронотоп-2021»

Международная Триеннале «Арктический хронотоп-2021»: впечатления и размышления

Размышляет ли художник, когда создает свои произведения? А мы размышляем о том, о чем он размышляет? Большинство из нас не привыкло в таком ключе подходить к искусству. Тем более, думать, что художник что-то исследует с помощью своих произведений. Когда искусство делает такой поворот – в сторону изучения, исследования, акционизма и прочих новых форматов – можно наблюдать отворот-поворот массового зрительского интереса. Его (зрительские) ожидания не готовы, часто отказываются считать искусством многое из того, что волнует сегодня художника.

Недели две назад я была в НХМ и прошлась по залам русского и якутского искусства 19-20 веков. Были среди них и работы 21 века, выполненные в классической традиции. Прислушиваясь к себе, я поняла, что мне этого достаточно, и если бы там был еще один этаж с классической живописью, это было бы перенасыщение. Дело не в экспозиции музея, а в твоем собственном багаже, который перегружен академической живописью. Я это пишу не для того, чтобы обозначить какой-то конфликт между классикой и современностью, модерном, актуальным…Хотя не исключаю, что он существует. Как назвать состояние, когда уже достаточное время и достаточное количество художников занимается современным искусством, но зритель в массе своей откликается только на традиционную живопись. Можно наблюдать, какой популярностью пользуются выставки Андрея Чикачева, Иннокентия Корякина, и как мало желающих посетить экспозицию биеннале или триеннале современного искусства. Помню в 2018 году, в зале НХМ нас было двое или трое среди экспонатов международной биеннале современного искусства. Конечно, войлочные стельки на телевизоре, старый детский стул, покрытый золотой фольгой и золотые надувные шары трудно понять. Хотя можно разглядеть намек на нашу бедность при таких то ресурсах. Человек, который пришел на выставку, не обязан ломать над этим голову. Он пришел отдохнуть, получить удовольствие. Поэтому он пойдет смотреть на родное и узнаваемое – на живописные пейзажи с быками, коровами, охотниками…

И еще самый частый аргумент в пользу традиции и классики – здесь есть мастерство, школа, которого нет в этих современных артах. «Любой может положить войлочную стельку на телевизор и сказать, что это искусство». Очень трудно убедить, что не любой и что арт-объекты — это не обязательно искусство. На биеннале и триеннале как правило представляют проекты на определенную тему. Нередко после завершения мероприятия эти объекты могут быть уничтожены. Они имеют ценность здесь и сейчас, как отклик на проблему, тему, местность.

Сейчас нет доминирующего направления в арт среде. Абсолютная свобода. Но это не означает, что свобода дает всем творцам равные возможности быть увиденным, понятым и оцененным. Для кого-то это не столь важно, как важен процесс. Но если речь идет не об отдельных личностях, а о целом арт направлении, то быть увиденным, понятым и оцененным для художников, работающих в современных форматах, очень важно. Это важно для развития искусства, поскольку без экспериментов оно мертво.

Поэтому, когда я шла в АГИИК на открытие второй международной триеннале «Арктический хронотоп», я знала, что там не будет аншлага из разнородной публики. Круг людей будет ограничен художниками, студентами, преподавателями, журналистами. Но через какое-то время ты начинаешь понимать смысл происходящего. И как бы это пафосно ни звучало, ты свидетель появления и становления совершенно нового явления в местном искусстве. Искусство, как обмен идеями. Искусство, как форма коммуникации. Искусство, как процесс и как исследование…

Когда алгысчыт разжигает огонь на снегу и весь ритуал происходит среди множества ледяных пластин, в которые вморожены журнальные страницы, то ты понимаешь – местность решает все. Только здесь на 30-ти градусном морозе можно заморозить эти пластины, вморозить в еще не застывший лед страницы с текстами, установить эти десятки объектов на снегу. А потом наблюдать за процессом, фиксировать, как меняется природное и рукотворное (одновременно) под воздействием времени и места. Здесь появляется тема материала. Вода, лед, вода, в конечном счете все уйдет в вечную мерзлоту.

Мне не удалось поговорить с автором этого проекта Магдой Мровек, которая приехала из французского Ренна, из института прикладного искусства LISAA. Вместе со Склерижен Хавуи в течение этого года они сотрудничали с педагогами и студентами АГИИК. Проводили онлайн ворк-шопы, обменивались идеями и вдохновляли друг друга темой холода, чтобы в результате появились разнообразные образы холода.

Вот стоит женский манекен, облаченный в странный наряд. Этот образ якутской женщины — взгляд из Франции. Он появился после того, как французские студенты увидели ролик якутских студентов. На зимней веранде девушка накрывает себе завтрак – яичница, чай, хлеб. Накрывшись пледом, она приступает к трапезе, но чай покрывается корочкой льда, яичница застывает и с трудом режется ножом. На улице -45. Как говорит художник и педагог Туйаара Шапошникова, «у них крышу снесло после этого видео, что появился такой необычный образ». Это совершенно свободная интерпретация якутского костюма. Скорее игра.

Здесь вообще много игры, что позволяет относиться к искусству не только как к готовому произведению, но как к процессу. Когда ты смотришь на мольберты, укутанные в яркие трикотажные ткани, ты чувствуешь процесс создания. Это не только новая (для нас) художественная практика – рэди мэйд (создание произведений из готовых вещей), но и реакция на холод, на местность, где все может замерзать. Даже эти неживые мольберты.

Или фигура прозрачного человека с «тающими» руками также заставляет задуматься над процессом. Из чего и как? Когда узнаешь, что это сделала второкурсница, то удивляешься трудоемкости процесса. Обмотать свою подругу пищевой пленкой и скотчем, потом разрезать это по частям, виртуозно снять этот слепок с тела и заново соединить. Все ради того, чтобы показать – как вместе с таянием вечной мерзлоты страдает сам человек.

На этой триеннале много непривычного, нестандартного для нас. Как увидеть что-то узнаваемое в странной белой композиции, созданной из спрессованных кассовых чеков. Возможно, это что-то из разряда бедного искусства, которое вызвано не бедностью автора, а его экологической сознательностью. Это тоже повестка дня – жить и творить экономно, с меньшим ущербом для окружающего. Здесь ценность приобретает способность художника следовать этому. А потом уже сам конечный продукт. Хотя это лишь мои домыслы. Интересно, что эта работа выпускницы АГИИК была выставлена на престижной международной выставке в Москве.

Вообще это очень крутой проект. Прежде всего потому что у нас в республике появилась площадка для современного искусства. Для его движения вперед и развития. Очень долго мы называли современным искусством то, что делали в 1990-х. Хотя я продолжаю считать арт-модерн Саха современным искусством. Достаточно посмотреть на графику Сардааны Ивановой, чтобы убедиться насколько это актуально, современно. Ее комары, как кровавые слезы среди пожарищ. Кажется, что сама бумага сгорает в огне вместе с изображением леса, старых бревен, обуглившейся фигуры человека…

Именно художники этого поколения, которые начинали в середине и конце 1990-х, острее всего пережили этот опыт свободы и несвободы в искусстве. Голод по свободе в искусстве – неутолимое чувство. И без него не обошлось в создании проекта «Арктический хронотоп». Я сейчас могу много и долго писать о наших разговорах с Аней Петровой, идейным вдохновителем триеннале, которая в институте Анна Григорьевна и заведующая кафедрой дизайна. Так вот она совершенно естественно и закономерно пришла к этому международному проекту. Все наши разговоры об искусстве всегда выходили за пределы нашего местного. Это был голод не только по свободе в искусстве, но по большому пространству, в котором якутское искусство было бы частью большого контекста. В разговорах это всегда легко. Но вот теперь я вижу, как это осуществляется на деле.

P.S. На ледяных пластинах страницы из журнала о франко-якутском ворк-шопе.